Наше преступление

Ему не хотлось отпусткть ихъ совщаться прежд, чмъ они не проникнутся тмъ взглядомъ на дло, ка-кой онъ хотлъ внушить имъ. Онъ же очень замтно склонялся въ сторону защиты и подсудимыхъ, стараясь исподволь затушевать дйствіе свидтельскихъ пока-заній и рчи обвинителя. Длалъ онъ такъ потому, что хотлъ добиться отъ присяжныхъ если не оправда-тельнаго приговора, то хотя бы смягченія. Хотлъ же онъ облегченія участи подсудимыхъ не потому, что в-рилъ въ ихъ невиновность, — наоборотъ, онъ вполн былъ убжденъ, что за свои дянія, если судить ихъ по всей строгости законовъ, они достойны каторги, а потому, что самъ онъ принадлежалъ къ старой школ либералышхъ юристовъ, непремнный лозунгъ кото-рыхъ — гуманность, гуманность во что бы то ни стало ко всмъ подсудимымъ и особенно подсудимымъ изъ народа.

На мужика либеральный юристъ смотрлъ, какъ на ребенка, надленнаго огь природы всевозможными со-вершенствами, но изуродованнаго нашимъ правитель-

ственнымъ стромъ, снстматическн угнетавшимъ и со-знательно державшимъ его въ бзнравіи,' въ грязи, не-вжств и нищет. Поэтому, по его мннію — этотъ надленный совершенствами мужикъ обыкновенно самъ не сознаетъ, чтб длатъ, и когда совершаетъ престу-пленіе, то подавляющая часть его вины падаетъ, ко-нечно, на ту всесильную, злую причину, то есть на пра-вительство, которое сдлало его такимъ дурнымъ. Изъ этихъ посылокъ въ голов юриста самъ собою сложился логическій выводъ, что виновенъ въ извстномъ пре-ступленіи не мужнкъ, преступленіе совершившій, а пра-вительство, слдовательно, мужика надо не карать, а жалть и миловать.

Только разъ рзглядъ Бушева на мужика былъ нена-долго поколебленъ. Въ начал этой зимы по окончаніи сессіи въ сосднемъ уздномъ городк онъ халъ на станцію желзной дороги. Дло было подъ вечеръ. . По дорог въ лсу его встртила орущая псни ватага пьт-ызЛ мужиковъ, возвращавшихся на нсколькихъ подводахъ съ праздника изъ какой-то деревни. Завидя барина, мужики принялись озлобленно обругивать его.

Бушуевъ былъ/оцшіенъ и возмущенъ, хотлъ оста-новиться и разъяснить озорникамъ, съ кмъ они им-ютъ дло и какія послдствія ихъ могутъ ожидать за. ихъ озорство, но ямщикъ ударилъ по лошадямъ, и т поскакали ,во всю прыть. «Тутъ ужъ уходить надоть, вашескородіе, а' не разговаривать, не то убыотъ»... разъяснилъ свой поступокъ возница.

Мужики погнались. Многоэталшая брань, угрозы догнать и убить нкоторое время доносились до слуха ва смерть перепугавшагося Бушуева. Но какъ не пло хи были болыпія костистыя почтовыя клячи, уноеившія чнновника, все-таки мёлкорослымъ замореннымъ му-жицкимъ одрамъ догнать ихъ было не подъ силу, хотя хозяева и не жалли для нихъ кнутовъ и палокъ.

Мужики скоро отстали.

Перепуганный и возмущнный до глубины души пріхалъ Бушуевъ на станцію и все время, пока дожи-далея нозда, въ нописуемомъ волненіи метался по ма-ленькому станціонному залу, жестикулируя и воскли-цая:

—А, каково? Да какъ они смли, мерзавцы? Да за что? Обругивать самыми рлощадными словами и гро-зить убить! Меня? старшаго члена суда? статскаго совтника? Этого дла такъ оставить нельзя... Н-тъ.

Онъ хотлъ было поднять на ноги пошіцію, но то-варищъ прокурора и друтой членъ суда уговорили оста-вить это дло, потому что нтъ вроятія разыскать и уличить виновныхъ.

До этого приключенія во всхъ тхъ длахъ, гд полиція привлекала мужиконъ за несоблюденіе ея рас-поряженій или за насилія, учиненныя ими надъ агента-ми ея при исполненіи служебныхъ обязанностей, Бушу-евъ всегда горячо держалъ сторону мужиковъ, доказы-вая своимъ коллегамъ, что дйствія полиціи почти всег-да незакономрны, что агенты ея грубы, невжествен-ны, взяточники и всегда склонны къ превышенію вла-сти.

Посл же этого случая онъ икоторое время былъ безпощаденъ къ подсудимымъ изъ мужиковъ, но когда впечатлніе огь погони изгладилось, Бушуевъ разсу-дилъ, что недостойно интеллигентпаго человка мнять свои взгляды изъ-за одного частнаго случая, и опять пошло все по-старому, опять Бушуевъ сталъ прежнимъ снисходительнымъ къ меныпей братіи судьей.

Сейчасъ онъ хотя и находилъ, что адвокатъ — на-халъ и въ своихъ допросахъ свидтелей, экспертовъ и особенно въ защитительныхъ рчахъ, какъ шулеръ въ нечистой игр, прибгаетъ къ передергиванію фактовъ, къ несправедливому очерненію противной стороны и т. п., онъ такіе пріемы не только оправдывалъ, но счи-талъ ихъ совершенно умстными и не роняющими до-стоинства суда. Онъ былъ убжденъ, что для высокаго принципа з&щиты обездоленныхъ и несчастныхъ, а къ таковымъ онъ относнлъ почти всхъ попавшихъ подъ судъ, вс срдства дозволены. Кром того, онъ нахо-дилъ въ себ бол общаго съ адвокатомъ, чмъ съ то-варищемъ прокурора, и потому бол сочувствовалъ го роли на суд. Общ заключалось въ томъ, что они оба — люди либеральныхъ профессій, оба хотя и изъ хо-рошихъ, но обднвшихъ дворянскихъ семей, оба про-биваютъ въ жизни дорогу своимъ лбомъ, наконцъ, что они оба — питомцы университета.