Наше преступление

— Знаю твою свекровушку, знаю. «Мягко стелетъ, да жеетко спать». Тебя-то она можетъ улестить сло-вами, туману-то уметъ напустить, да меня-то не про-ведетъ. Всю подоплеку ейную знаю. Теперь она кругъ тебл похаживаетъ, штобы ты безъ разгиба на ее ра-ботала, да на робятъ ейныхъ, а какъ поставишь ихъ на ноги, такъ тотъ ж Аонька взашей тебя выпретъ изъ избы. Дай только ему жениться. А пузо у тебя вопъ выше носа вздулось; того и гляди, ,не нонче-завтра разсыпешься... А куда пойдешь съ робенкомъ на рукахъ? Въ лсъ на морозъ?

— Теб прямое дло, Катюшка, жить съ братомъ да съ отцомъ съ матерью. Свои-то родные не оби-дятъ, — сказала Елена.

— Вотъ, вотъ... — подтвердилъ Леонтій.

— Да право, — горяче продолжала Елена, очень довольная, что попала въ тонъ. — Ты у насъ въ семь самая меныпая и самая любимая. Кто тутъ тебя оби-дитъ?! а тамъ у свекрови-то все-таки въ чужой смь. Какъ бы хорошо въ гостяхъ ни было, а дома все лучше...

—Вдь я знаю, подо что она подбирается, твоя свекровка-то,—продолжалъ Леонтій, покончивъ съ кар-гошкой и принимаясь за молоко. т-Ей смерть какъ

тотото.еіап-кагак.ги

Хочется получить твою корову и овцу. Я кривйть душою по умю, сохрани Господь. Никто про ЛеВона ІІетрова не скажетъ, что ёнъ покривилъ душой, и чужимъ не покорыствуюсь, хошь насыпь мн горы золотыя. Нашъ отецъ вонъ другой вкъ живетъ, а спроси въ округ: кто справедливе нашего отца? Никого нтъ. Енъ жилъ по справедливости и йамъ такъ жить приказывалъ. И разъ корова и овца твое, значитъ, он твое, и дло свято. -И ежели бы твоему Ивану Тимофеичу Богъ вку продлилъ, што-ж, Сери и корову, и овцу, но штобы отдать твоей све-кровк — нту на то моего согласія, потому она по-выжметъ изъ тебя соки, заберетъ твое добро, а по-томъ тебя же выгонитъ.

— Не знаю я, Лева, ничего не знаю, — говорила Катерина, — а только обижать мамыньку совсти не хватаетъ, да еще при такомъ гор... и никогда я отъ ея ни худого слова не слыхала, ни косого глазу’не видала. Дай Богъ всякому такую свекровушку.

— А мой совтъ теб братскій, какъ братъ сов-таю: продай отъ грха и овцу, и корову, полсотни завсегда выручишь, кому и не надо дадутъ. Корова ладная, молочная, пятымъ телкомъ только. А деньги положи на робенка въ сундукъ, а то снеси въ банокъ, прбценты будешь получать, а сама иди ко мн жить.

Я што ли тебя обижу? Небось помнишь, какъ въ двкахъ жила, кто былъ хозяинъ? Кто распоряжался? Ты. Ты, бывало, картохи нажаришь, а я безъ спро-су-то и взять не посмю. Рази не врно?

Это была правда, и Катерина улыбнулась.

— Ну и теперича также будетъ: изъ твоехъ рукъ буду глядть, а не ты изъ моехъ.

Вставъ изъ-за стола, сытый Леонтій съ слипав-шимися отъ усталости глазами обернулся къ Елен.

— Ты зачмъ пришла?

* — Маму спровдать. еГп-кагак.ги

169

— Маму спровдать?! — передразнилъ онъ. — На-медни твой пьяница тутъ у Егора Семенова корово-дился. Пущай на глаза не показывается, дьяволъ, бо-ка полномъ изломаю. Думаешь, не знаю, зачмъ при-бгла? У Левона мучицы да картошки попросить, дти сидятъ голодныя, — опять передразнилъ сестру Ле-оНтій. — У Левона-то казенныя магазеи, што вс къ ему за способіемъ лзутъ. Они понародятъ дтей да безъ просыпу будутъ пьянствовать, а Левонъ всхъ корми. Рази я обвязанъ?

Елена молчала. Леонтій угадалъ, что сестра опять счетомъ, можетъ быть, въ сотый разъ хотла про-сить у брата муки, потому что въ дом не было ни куска хлба. Вотъ уже лтъ шесть, какъ мужъ окон-чательно спился. Елена потеряла шестерыхъ старшихъ дтей. Вс умерли въ возраст отъ одного мсяца до четырехъ лтъ, умерли отъ недоданія и отсут-ствія ухода и призора, потому что Елена, какъ ни надрывалась въ работ по чужимъ полямъ, ей своимъ трудомъ невозможно было прокормить малютокъ. Те-перь она съ отчаяніемъ въ сердц отстаивала жизнь двухъ своихъ послднихъ крошекъ, и едва ли ей съ діьми удалось бы избжать голодной смерти, если бы не постоянная помощь брата и матери. Сегодня она ни словомъ не обмолвилась о драк съ мужемъ, дабы лишній разъ не раздражить Леонтія. Она знала, что братъ, какъ всегда, изругаетъ и ее, и пьяницу-муяса, но, какъ и всегда, не отпуститъ съ пустыми ру-ками. •

Сейчасъ сытый, довольный и усталый Леонтій меныпе попрекалъ и бранился, чмъ въ прежніе разы.

— Егорушка, поди, жаланный, въ анбаръ, — ска-залъ онъ, — да насыпь тетк муки на хлбы, да чет-верку картохи, да гляди у меня, болыпе це давай, а то скоро у самыхъ у насъ портки съ .... свалятся.

Наканун дня Рождества Богороднцы Леонтій, за-ложивъ мстному кулаку за пять рублей два мшка муки, повезъ въ городъ на продажу возъ соломы, а тамъ разсчитывалъ купить новую шлею, полведра водки, блой муки, и еще кой-чего по мелочи, по-тому что завтра на деревн у нихъ былъ свой празд-никъ и ожидались гости.