Наше преступление

Леонтій, оставивъ кума сторожить заснувшаго на узкомъ тротуарѣ Демина, побѣжалъ за лошадьми. Че-реіъ четверть часа опи втроемъ на двухъ телѣгахъ переѣзжали по жёлѣзному гулкому мосту черезъ рѣку.

Слѣдователь жилъ въ предмѣстьѣ, нанимая не-большой особнякъ у мѣстнаго нотаріуса. Путь къ нему лежалъ мимо казенки, а такъ какъ Леонтію и Мирону къ завтрашнему дню надо было закулить водки, то они на нѣкоторое время остановились у кабака. Про зарокъ Леонтій уже забылъ, и они съ кумомъ Миро-номъ на радостяхъ, что открыли убійцъ, изрядно вы-пили.

Деминъ лежалъ въ тѳлѣгѣ Мирона въ поЛномъ безчувствіи, и какъ ни расталкивали его спутники, не просыпался.

Тутъ же, у казенки, кумовья встрѣтили пьянаго Рыжова съ соленымъ сазаномъ подъ мышкой.

Такъ какъ онъ былъ первый обличитель убійцъ Ивана, то мужики прихватили и его съ собой.

На подъѣздѣ квартиры слѣдователя мужики кри-чали, стучали и топали ногами.

Вышедшая на крикъ прислуга заявила имъ, что въ пьяномъ видѣ къ барину являться нельзя. Му-жики обругали ее и продолжали стучать въ дверь.

Пришлось самому слѣдователю выйти на крыльцо и выгнать ихъ, при чемъ въ еердцахъ молодой юристъ обозвалъ ихъ пьяницами и пригрозилъ препроводить въ полицію.

Мужиіки чрезвычайно оскорбились, особенно Леон-тій. Пьяными они себя нИкакъ не признавали.

— Кто, мы пьяны? — возражалъ Леонтій, когда за слѣдователемъ еще не успѣла захлопнуться дверь. — Ты, доллсно, самъ со вчерашняго не проспался, а мы не пьяны, мы, можетъ, еще хлѣба не ѣли... а ты: пьяпы... Мы вотъ убивцевъ поймали, а ты выго-няешь ... Нешто это порядокъ? а?

Мужики сѣли въ телѣги и такъ какъ считали себя несправедливо обиженными, то, чтобы утѣшиться, поворотили лошадей опять къ казелкѣ,

тотото.еіа кагак.ги

1«5

— Врешь, ваше благородіе, — кричалъ по адресу слѣдователя, ѣдучи по улицѣ, Леонтій. — Мы знаѳмъ, какъ ты убивцевъ покрываешь. Мы тебѣ по пять-десять рублей изъ-подъ полы въ руку не оуемъ, да лукошками яйца да масло нѳ таскаемъ... Палагея-то шапталовская надорвавши, корзины да лукошки на кухню тебѣ таскавши... Оттого ты убивцевъ и оправ-дываешь, а мы по правдѣ живемъ.

— Мы мужики-сѣряки, оттого насъ нигдѣ и не принимаютъ... — сказалъ Миронъ. — Мужика вѳзДѣ забижаютъ, вездѣ мужику послѣднеѳ мѣсто. Рази это правильно, кумъ?

— Извѣсно, кабы господа пріѣхали, такъ нѳ та-кой разговоръ бы былъ... а то насъ, мужиковъ, хуже, чѣмъ за собакъ, считаютъ... Вонъ за господскую со-бачку нашего брата-мужика въ острогъ засуживаютъ, а тутъ человѣка -убили... и свидѣтелевъ нѳ прини-мактъ. Рази это порядокъ, кумъ? а?

Широкая улица предмѣстья теперь сплошь была запружена порожними тѳлѣгами и подъѣзжали все но-выя и новыя, скучиваясь около кабака.

Болыной казенный паразитъ и присосавшіеся къ нему маленькіѳ работали на славу.

Неуклюжія, сѣрыя фигуры копошились у порога казенки и около торговокъ.

Въ сотни глотокъ изъ стклянокъ переливалась за-вѣтвая влага, отравляя и одуряя мужицкія головы; сотни челюстей пережевывали сухія баранки, ржавыя селедки, соленые огурцы, вонючую колбасу и тому подобную дрянь.

Бородатыя, обвѣтренныя лица краснѣли, какъ ка-лепый кирпичъ, глаза сверкали буйнымъ блескомъ; шапки сами собой лѣзли съ хмурыхъ лбовъ на за-тыхки. Эта пьющая и насыщающаяся людская толпа походила на дикое кабанье стадо, пока еще мирноз, чавкающеее и хрюкающее, но уже внушающее само

тотото.еіап-кагак.ги

по себѣ тревогу и готовоѳ по малѣйшему поводу вски-нуться и натворить бѣдъ.

'День клонился къ вечеру. Отъ кабака многіе, за-пасшись бутылями съ водкой, волной отхлынули на своихъ подводахъ. Они, по своему обыкновенію — съ пьянымъ ораньѳмъ и сквсрнословіемъ немилосердно нахлестывали своихъ кляченокъ, и тѣ неслись вскачь, опережая другъ друга и громыхая колесами по сухо'й землѣ, такъ что надъ узкой лентой дороги поднялось облако пыли, которое всѳ густѣло и удлинялось. По дорогѣ образовался извилистый, длинный обозъ, го-лова котораго достигала ужѳ Хлябинской горы тогда, какъ хвостъ еще терялся въ предмѣстьѣ. Леонтій, Миронъ и Рыжовъ съ безчувственнымъ Деминымъ то-же ѣхали въ этомъ обозѣ.

Теперь небо нѳ было такимъ чистымъ, какъ утромъ. По блѣдной синевѣ его бродади дымчатыя облака съ бѣлоснѣжными краями, освѣщенными солнечными лу-чами. Въ тепломъ воздухѣ лѣниво носшшсь безчис-ленныя нити паутины, прилипавшія къ лицу, къ ру-камъ, къ одеждѣ, цѣплявшіяся за вѣтви деревьевъ; ею же, какъ частой, тонкой сверкающей сѣткой, были затканы позлащенные вечернимъ солнцемъ жнивья и засохшіе стебли травы на лугахъ.

Мимо этого орущаго обоза, объѣзжая на своей синой каріолкѣ*) отдѣльныя телѣги, проѣзжалъ тол-стый, сѣдобородый старикъ съ золотыми очками на маленькомъ,, курносомъ носѣ. Это былъ бухгалтеръ городского общественнаго банка, возвращавшійся изъ города въ свою усадебку, расположенную въ верстѣ за Хлябинымъ. Какъ только мужики завидѣли ста-рика, съ ихъ телѣгъ тотчасъ же понеслись по его адресу оскорбительныя замѣчанія и непечатная брань.

Брань эта, сперва неувѣренная, чѣмъ дальше, ста-новилась все громче, злобнѣе, наконецъ обратилась

о Дпухколесный экипажъ^ еіап-кагак.ги

187