Наше счастливое время

– Столько отговорок у тебя, только чтобы не ходить в храм… Неуместное сравнение. Ты уверена, что вы можете говорить об одном и том же? Так, погоди-ка… это у нас номер 189–7?

Зайдя в узкий проулок, где еле-еле мог пройти один человек, она остановилась и сразу же постучала в дверь. У меня даже не было времени спросить, что она имела в виду под неуместным сравнением… То ли его отношение к таким, как я, то ли мои чувства к нему…

Открыв входную дверь, мы прямо из переулка попали в крохотную кухоньку, занимавшую меньше чем полпхена. Всюду в беспорядке была рассована домашняя утварь, в комнате было прохладно и стояла вонь: то ли от протухшей рыбы, то ли от перекисшего кимчхи[11]. Нас встретила старушенция с жидким узелком волос, которых было очень мало, но она заколола их длинной шпилькой в традиционном стиле; среднего роста, тощая-претощая, с приоткрытыми губами и опухшими воспаленными глазами, словно она долго и много рыдала. Когда я неловко протянула ей узелок со свиными ребрами, ее измученные глаза тотчас ожили. В глубине комнаты, размером не больше чем полтора пхена, царил полумрак; везде лежали стопки связанной старой бумаги; в углу – ворох одеял, готовых вот-вот развалиться; небольшое окошко почти под самым потолком было кое-как заклеено зеленой изолентой, чтобы хоть немного преградить путь сквозняку. Из него – все же это было окно – падал тусклый солнечный свет. Под этим окошком громоздился старый потертый комод, на котором стояла статуэтка Девы Марии. Как и во всех домах бедняков, скульптурка была неприглядной. Это было правдой. Когда я жила в Париже или во время путешествий по Италии, мне, хоть я и давно разочаровалась в вере, все равно изредка хотелось приобрести изящную фигурку Девы Марии, с которой эта статуэтка, конечно же, не могла сравниться. Лицо матери Иисуса в этой каморке казалось мрачным настолько, что не привидится и в страшном сне, и от одной мысли, что кто-то способен подарить такое, у меня побежали мурашки.

– Может, все же затопить печку? – спросила старуха.

– Нет-нет, не стоит… Все хорошо, – ответила тетя, и старуха с улыбкой ответила, что электричество сейчас дорогое. Улыбалась она пресмыкаясь, униженно – с чувством, с которым прожила свою длинную жизнь. Съежившись в полумраке, мы сидели, как персонажи картины Ван Гога «Едоки картофеля».

– Тяжко вам пришлось в последнее время? – спросила тетя, пока старуха нерешительно вытащила из кармана скомканную пачку дешевых папирос и взяла одну в зубы.

– А что делать, приходится выживать, раз Бог не забирает. Поначалу в монастыре помогли… На носу Лунный Новый год – маль[12] риса, наверно, подкинут. Так неудобно, заставила вас прийти в такой развал… – пробормотала старуха, затянувшись и выпустив длинную струйку дыма.

Когда тетя Моника искоса взглянула на статуэтку Девы Марии, хозяйка на мгновение погрузилась в свои мысли.

– Моя убитая дочь была католичкой. Нас верить не заставляла, да и сама из-за работы по воскресеньям не часто ходила в храм… И все-таки каждое утро вон там садилась и, вполголоса чего-то пробормотав, уходила на работу… После ее смерти я накрыла голову этой Святой Девы черным платком. Сначала хотела вынести на улицу и разбить вдребезги, но внуки не дали – мамина вещь, перед которой она каждое утро молилась, – вот я и не решилась… Поэтому я закрыла ее платком, но недавно сняла.

Мы, трое сидящих женщин, казалось, заполнили все пространство комнатушки. Дым от папиросы рассеивался в белесых лучах солнца. А Деве Марии ничего не оставалось, кроме как стоять в безмолвии на комоде.

– Вот оно как… А почему вы сняли платок сейчас? – переспросила тетя.

– Да хотела выпытать у нее… – хохотнула старуха, обнажив пожелтевшие от табака щербатые зубы.

Тетя немного растерянно рассмеялась вслед за ней.

– И как, откликнулась? – спросила тетя, а смеющаяся старуха, как ни странно, смутилась.

– Вот когда поверю, тогда, наверное, и ответит. Говорят же, если вера есть, можно горы свернуть. Будет вера, так и Дева Мария заговорит со мною, разве нет? Это же легче, чем гору сдвинуть. Никто не испугается… И хозяин горы убытка не понесет… Вот я и взялась в последнее время за основы вероучения…

– Вы неординарный человек! Не так-то легко все это… Послушаешь, как вы говорите… – Тетя засмеялась.

И правда, слова старухи напомнили мне высказывания, которые я слышала в воскресной школе. Интересно, верила ли я в детстве? В то, что вера может сдвинуть горы? Однако Бог не услышал молитвы, в которую я с плачем вложила всю душу, когда птенцом ласточки билась в лапах того подонка. Тогда я точно верила и в рай, и в ад, и в ангелов, и в демонов. Но в те минуты рядом со мной был только дьявол.

– Я не шучу. Сестра, я хожу в католический храм, изучаю катехизис, чтобы получить крещение, и надеюсь, после этого Дева ответит мне. Сестра! Священник, помогающий мне, объясняет все доходчиво… Я слышала, у него обнаружили рак? – спросила старуха.

– Да… Операция прошла успешно, он сейчас восстанавливается.