Наше счастливое время

– Ты же писал раньше в письме, что это, возможно, последняя твоя весна. И так как для нас обоих она может оказаться последней, мне не хочется обсуждать очередные банальности, о которых вещают достигшие совершенства духовники. У нас ведь нет на это времени. И раз нам довелось встретиться, хотелось бы поговорить о настоящем… Благодаря тебе я впервые по-настоящему осознала: весна приходит лишь раз в году, и следующую встречу с ней придется ждать целый год. Так что, как ты заметил, я почувствовала то же самое. И это двойственное ощущение одного и того же времени года в первый и одновременно в последний раз было для меня открытием. Сезоны непрерывно сменяют друг друга, для кого-то новая весна может не наступить, и поэтому человек проводит каждый день в каком-то томлении и жажде, с постоянно обостренными чувствами… Вот и для тебя эти мгновения, когда соки земли наполняют стволы деревьев и расцветают ярко-желтым незамысловатые кусты форзиции, встречающиеся на каждом шагу, – для тебя все словно впервые. Но сразу после встречи тебе приходится говорить: «Прощай!» Ты не поверишь, но именно благодаря тебе я узнала, что многие вещи, воспринимаемые как должное, существуют не просто так и, возможно, отпечатаются у кого-то в сердце первым и последним воспоминанием… А самое главное, я жаждала смерти, но ты помог мне понять, что я хотела убить не себя.

Юнсу снова насторожился.

– И в чем же, черт возьми, состоит настоящий разговор?

– Пока не знаю. Постепенно появится на свет правда без прикрас. Я не могу говорить тебе только хорошее, как тетя Моника. Она пообщалась с комендантом тюрьмы, и с сегодняшнего дня я нахожусь здесь как член религиозного комитета, поэтому какое-то время придется носить бейджик. Священное Писание я не знаю, молилась в последний раз лет пятнадцать назад, в католический храм с тех пор заходила только во время путешествий по Европе, да и то только чтобы купить открыток. И, как ты мог догадаться, я в этом нисколько не раскаиваюсь… Так-то я художница, но, вернувшись домой, написала несколько картин и устроила одну персональную выставку, а теперь ничего не рисую. И еще у меня звание профессора только потому, что я закончила никудышный университет во Франции, в который поступит любой имеющий деньги. В университете коллеги косо на меня поглядывают, как бы спрашивая: откуда только такие липовые профессора берутся? Студенты же гораздо сообразительнее преподавателей – в их завистливых взорах можно прочитать: «Ясно-понятно, мир так устроен, что в обеспеченной семье и дети с деньгами и связями. Все же знают, она приходится родней самому председателю правления…» И сама про себя я думаю точно так же. В прошлый раз я попала в полицию за вождение в нетрезвом виде, и там предположили, что я псих. Они ошиблись, ведь я не сумасшедшая… А всего лишь безбашенная.

На слове «безбашенная» Юнсу, напряженно сидевший все это время, прыснул со звуком выпущенного из шарика воздуха. Офицер Ли тоже сдавленно засмеялся. Возможно, благодаря этому смеху атмосфера в комнате разрядилась, заиграв яркой весенней желтизной. Теперь и до меня дошло, как это все смешно звучит. Оба проявили явную заинтересованность.

– Три раза я пыталась покончить с собой. В последний раз – этой зимой, поэтому между лечением в психиатрической клинике и посещениями тюрьмы я выбрала второе. И пообещала тете Монике приходить сюда. Другими словами, выбора у меня особо не было. Но это совсем не значит, что я сошла с ума. Просто ненавидела себя и хотела умереть. Из-за того, что в пятнадцать лет…

Я до сих пор не пойму, зачем тогда открылась ему. Но я точно нисколько не колебалась и была решительна и спокойна. Вдобавок он всем своим существом ловил каждое мое слово. И еще, пожалуй, я пошла на это, потому что я могла быть последним человеком в его жизни, с которым он общается, ведь каждый божий день он встречал как последний. Да и был ли в моей жизни кто-то, кто с вниманием прислушивается ко мне?

– …мой двоюродный брат по отцу…

У меня на мгновение перехватило дыхание. Я крепко сжала губы, чтобы справиться с эмоциями. Пронзила нестерпимая боль, словно сердце разрывалось на части. Я прикусила губу в попытке справиться с ней, пропуская через себя.

– …из… насиловал меня. Это случилось, когда я по поручению матери пришла к ним домой. В то время у него уже была жена и даже ребенок.