Наше восточное наследие

Она началась в деревенских школах — простых частных учреждениях, часто не более чем в комнате в коттедже, где отдельный учитель из своего скудного вознаграждения давал начальное образование сыновьям зажиточных людей; более бедная половина населения оставалась неграмотной.137 Эти школы не финансировались государством и не находились в ведении духовенства; образование, как и брак, оставалось в Китае независимым от религии, за исключением тех случаев, когда конфуцианство было его вероучением. В этих скромных школьных домах часы были длинными, а дисциплина — суровой: дети являлись к учителю на рассвете, занимались с ним до десяти, завтракали, продолжали занятия до пяти, а затем были свободны на весь день. Каникулы были немногочисленными и короткими: летом после полудня уроков не было, а чтобы компенсировать этот досуг работой в поле, зимой по вечерам проводились школьные занятия. Главными инструментами обучения были труды Конфуция, поэзия Т'анга и плеть из цепкого бамбука. Методом обучения была память: день за днем юные ученики заучивали наизусть и обсуждали с учителем философию мастера К'унга, пока почти каждое слово не западало им в память, а кое-что и в сердце; в Китае надеялись, что таким безрадостным и беспощадным способом даже из крестьянского паренька можно сделать философа и джентльмена. Выпускник получал мало информации и много понимания, фактически невежественный и умственно зрелый.*

Именно на основе этого образования Китай установил — сначала в предварительном порядке при династии Хань, а затем окончательно при династии Тан — свою систему экзаменов на государственные должности. Китай считает злом для народа, что его правители должны учиться править, управляя; насколько это возможно, они должны учиться править, прежде чем управлять. Зло для народа, что он не должен иметь доступа к должности, и что правительство должно быть привилегией немногих наследников; но благо для народа, что должность должна быть ограничена теми, кто был подготовлен к ней способностями и обучением. Предоставить всем людям демократическим путем равные возможности для такого обучения и ограничить должность аристократическим путем теми, кто проявил себя наилучшим образом, — вот решение, которое Китай предложил для древней и неразрешимой проблемы управления.

Поэтому в каждом округе периодически устраивались публичные экзамены, к которым допускались все мужчины любого возраста. На экзамене проверялись память и понимание трудов Конфуция, знание китайской поэзии и истории, а также способность грамотно писать по вопросам моральной и политической жизни. Те, кто не справился, могли учиться дальше и попробовать снова; те, кто преуспел, получали степень Hsiu ts'ai, дающую право на членство в литературном классе и возможное назначение на мелкие местные должности; но важнее всего то, что они получали право — либо сразу, либо после дальнейшей подготовки — на трехгодичные провинциальные экзамены, которые предлагали аналогичные, но более сложные испытания. Те, кто потерпел неудачу здесь, могли попробовать еще раз, и многие так и делали, так что некоторые сдавали эти экзамены после восьмидесяти лет жизни и учебы, и не мало людей умерло в разгар экзаменов. Те, кто преуспел, получали право на назначение на незначительные должности в национальной службе; и в то же время они допускались к заключительному и особенно суровому экзамену в Пекине. В Экзаменационном зале было десять тысяч камер, в которых участники, заключенные в клетку, жили с собственной едой и постельными принадлежностями в течение трех отдельных дней, пока писали сочинения или тезисы на темы, объявленные им после заключения в тюрьму. Камеры были неотапливаемыми, неудобными, плохо освещенными и антисанитарными; важен был только настрой! Типичными испытаниями были сочинение стихотворения на тему: «Шум весел, зелень холмов и воды», а также написание эссе по этому отрывку из конфуцианской классики: «Цан Цзе сказал: «Обладать способностями и спрашивать тех, у кого их нет; знать много и спрашивать тех, кто знает мало; обладать и казаться не обладающим; быть полным и казаться пустым». Ни в одном из тестов не было ни слова о науке, бизнесе или промышленности; целью было выявить не знания, а суждения и характер. Те, кто выдержал испытания, наконец-то получили право занимать высшие должности в штате.