Наше восточное наследие

Это были поэмы чувств, а не изображения вещей, и они были ближе к философии, чем к фотографии. Японский художник оставил в покое реализм и редко пытался имитировать внешнюю форму реальности. Он презрительно игнорировал тени как не имеющие отношения к сущности, предпочитая писать на пленэре, без моделирования игры света и тени; и он улыбался западному настоянию на перспективном уменьшении далеких вещей. «В японской живописи, — говорил Хокусай с философской терпимостью, — форма и цвет изображаются без всякой попытки рельефа, а в европейских методах стремятся к рельефу и иллюзии».74 Японский художник хотел передать чувство, а не объект, предложить, а не изобразить; по его мнению, не было необходимости показывать больше, чем несколько значимых элементов сцены; как в японском стихотворении, нужно было показать только столько, чтобы пробудить ум ценителя внести вклад в эстетический результат своим собственным воображением. Художник тоже был поэтом и ценил ритм линии и музыку форм бесконечно больше, чем бессистемную форму и структуру вещей. И, как и поэт, он чувствовал, что если он будет верен своему чувству, то это будет достаточным реализмом.

Вероятно, именно Корея принесла живопись в беспокойную империю, которая теперь завоевала ее. Корейские художники, предположительно, написали плавные и красочные фрески храма Хориудзи, поскольку в известной истории Японии до седьмого века нет ничего, что могло бы объяснить внезапное достижение местными жителями такого безупречного мастерства. Следующий стимул пришел непосредственно из Китая, через обучение там японских священников Кобо Дайси и Денгё Дайси; по возвращении в Японию в 806 году Кобо Дайси посвятил себя живописи, а также скульптуре, литературе и благочестию, и некоторые из самых древних шедевров принадлежат его многогранной кисти. Буддизм стимулировал искусство в Японии, как и в Китае; дзэнская практика медитации поддалась задумчивому творчеству в цвете и форме почти так же легко, как в философии и поэзии; видения Будды Амиды стали столь же частыми в японском искусстве, как «Благовещения» и «Распятия» на стенах и холстах эпохи Возрождения. Священник Еисин Содзу (ум. 1017) был Фра Анджелико и Эль Греко этой эпохи, чьи восходы и нисхождения Амиды сделали его величайшим религиозным художником в истории Японии. Однако к этому времени Косе-но Канаока (ок. 950 г.) начал секуляризацию японской живописи; птицы, цветы и животные стали соперничать с богами и святыми на свитках.

Но кисть Косе все еще мыслила китайскими категориями и двигалась по китайским линиям. Только после того, как в девятом веке прекращение контактов с Китаем дало Японии первое из пяти столетий изоляции, она начала писать свои собственные пейзажи и сюжеты в своей собственной манере. Около 1150 года под покровительством императорских и аристократических кругов в Киото возникла национальная школа живописи, которая протестовала против импортных мотивов и стилей и поставила перед собой задачу украсить роскошные столичные дома цветами и пейзажами Японии. У этой школы было почти столько же имен, сколько и мастеров: Ямато-рю, или Японский стиль; Вага-рю, что опять же означает Японский стиль; Касуга, по имени ее предполагаемого основателя; и, наконец, школа Тоса, по имени ее главного представителя в XIII веке, Тоса Гон-но куми; с тех пор и до конца своей истории имя Тоса носили все художники этого направления. Они заслужили свое националистическое название, ведь в китайском искусстве нет ничего, что могло бы сравниться с пылкостью и лихостью, разнообразием и юмором повествовательных свитков о любви и войне, вышедших из-под кисти этой группы. Такаёси, около 1010 года, написал в красках великолепные иллюстрации к соблазнительной истории о Гэндзи; Тоба Содзё развлекался тем, что рисовал живые сатиры на священников и других негодяев своего времени под видом обезьян и лягушек; Фудзивара Таканобу в конце XII века, обнаружив, что его высокое происхождение ничего не стоит в плане риса и сакэ, обратился к кисти, чтобы заработать на жизнь, и нарисовал великолепные портреты Ёритомо и других, совершенно не похожие на те, что были сделаны в Китае; Его сын Фудзивара Нобузанэ терпеливо написал портреты тридцати шести поэтов; а в тринадцатом веке сын Касуги, Кейон или кто-то другой, нарисовал те анимированные свитки, которые являются одним из самых блестящих достижений в мире в области рисовального мастерства.