Наше время. 30 уникальных интервью о том, кто, когда и как создавал нашу музыкальную сцену

– …вспоминает, как вы с ним и Башлачевым однажды в 80-х шли по Арбату в масках чертей. Вернее, они вдвоем были в этих масках, а ты дополнял их шествие – в общем, тоже недалеко от чертей ушел…

– Я и сейчас от черта недалеко ушел. Другое дело, что теперь я знаю: черт всегда за спиной. А тогда не знал. Дашь слабину, он сразу на твою ахиллесову пяту и наступит.

– Давным-давно Нина Барановская написала книгу о тебе. Сейчас возможно представить подобное издание? И насколько бы оно отличалось от той биографии?

– Нет у меня ответа. Это же не я писал. Я бы по собственной инициативе за книгу о себе точно не взялся. Хотя меня тут как-то ошарашили гонораром. Сказали: напиши книгу – и мы тебе дадим 150 тысяч долларов. Я подумал: сумма нормальная – и даже написал двадцать страниц. Потом выяснилось, что кто-то что-то перепутал и цена совершенно другая. И я это дело забросил. Повторю писательский опыт, только если сумму предложат не ниже той, которую я озвучил.

– А что будет с этими двадцатью страницами?

– Да ничего. В топку.

2009 год

– Отчего, Костя, мне кажется, что появившиеся двадцать лет назад песни «Стерх» или «Осеннее солнце» написаны человеком свободным, не имеющим духовных вериг или чего-то подобного? А родившуюся десятилетием позже песню «Небо славян» сочинил человек, свободный уже не в полной мере?

– Это тебе кажется…

– А ты объясни мне, дураку, почему?

– Ну, какой же ты дурак, дурак – это я… Сложно объяснить, если ты чувствуешь иначе. В чем несвобода человека, поющего о своем небе? Будь я евреем или татарином, пел бы о небе евреев или татар.

– В «Стерхе» я слышал голос человека, мыслящего самостоятельно, а в «Небе славян» ограниченного этносом. Бескрайнее, общее небо делишь на «сектора»?

– Наверное, некоторой части аудитории, не попадающей под определение «славяне», обидно, что ее не включили в эту песню. Но это же моя песня! Я захотел написать так. Другие пусть послушают, например, нашу «Звезду по имени Рок», где есть строчки: «Помнить – небо одно на всех, а с небом ты не один».

– «Шестой лесничий» – альбом в некотором смысле мартирологический. В нем несколько посвящений твоим рано «сгоревшим» друзьям, в частности, Башлачеву…

– Да, песня «Солнце за нас» являлась еще одной безуспешной попыткой предостережения. Всегда же хочется песней достучаться до сердца и что-то в судьбе конкретного человека изменить. Но не послушал меня СашБаш. Все равно поступил по-своему. Хотя я призывал его выходить из депрессии и не идти на поводу у тех, о ком Саня писал: «А он сосал из меня жизнь глазами-слизняками…».

– А ты сам в тот период в каком состоянии пребывал?

– В абсолютно определенном. Я находился под следствием после конфликта с милицией на концерте в «Юбилейном» в ноябре 1987-го и почти не сомневался, что меня посадят лет на пять. Поэтому мне необходимо было успеть закончить этот альбом.

– За минувшие двадцать лет ты потерял нескольких близких людей: СашБаш, Чума, Крупнов, Рикошет… При этом сам прошел непростую личностную эволюцию и сумел удержать равновесие. Как ты думаешь, удалось тебе собственным примером вытащить кого-то из душевного тупика?

– Анализируя подобным образом свою жизнь, в основном ставишь себе минусы. А уж есть ли в ней плюсы – рассудит Господь. Надеюсь, что все-таки есть. Этой надеждой и живу.

2017 год

– Возможно ли сегодня отметить 25-летие проекта «Все это рок-н-ролл»?

– Думаю, вряд ли. У меня была робкая попытка сделать акцию «Рок-н-ролл – это мы!», но дальше совместной записи трека с известными коллегами-музыкантами дело не пошло. Каждый уже живет своей жизнью, идет своей дорогой.

– Какова твоя?