– Ну Цветаева как кончила-то? Это гордыня. Она замечательная поэтесса, но запутанный на земле человек. Церковь – это могучее воинство, белая рать. Я – рядовой боец этого воинства, стоящий на обочине и не дерзающий идти по правильной дороге, абсолютно четко понимаю, что для меня существует устав. Устав – это Символ веры, который читает каждый вновь посвященный при таинстве крещения. Этот устав непоколебим. И законы Церкви не мне обсуждать. Их надо пытаться исполнять, по мере своих сил. Вот моя задача. На большее я не дерзаю. Чем отличаемся мы, православные, от католиков, от протестантов? Мы – рабы Божьи, католики – слуги, а протестанты – чуть ли не братья.
– Ты где такое вычитал? Или сам решил?
– Жизнь так расставляет. А литературу светскую я не читаю.
– Что ты называешь светской литературой? Все, что не канонизировано церковью?
– Да, остальное – запутка. Мне это неинтересно. Не хочу затуманивать свое сознание. Я прошел через всю эту бердяевщину и прочее.
– Ты так в себе не уверен?
– Не уверен в себе? Как я могу быть уверенным в себе без бога?! Если так произойдет, значит надо мной довлеет дьявол, говорящий: «Ты сам во всем разберешься». Из светской литературы я сейчас читаю, пожалуй, только «Выбранные места из переписки с друзьями» Гоголя и сочинения Пушкина.
– Ты боишься смерти?
– Я начинаю боятся смерти, как только отхожу от храма. После причастия я не боюсь ее абсолютно. Причащался я в прошлое воскресенье.
– Случались в твоей жизни ситуации, когда она была довольно близка?
– Бывали. Это сопряжено с наркотиками. Тогда было страшно.
– Ты подсел на наркотики от ребячества, «из интереса», или причина глубже?
– Сейчас вышел фильм «На игле». Там все очень по-честному показано. Мне он близок, поскольку в герое я узнаю себя того периода. Я укололся первый раз в 76-м году, закончив школу. Потом случались времена отхода и возврата к наркотикам. А дальше начались смерти… Когда торчишь на наркотиках, дьявол полновластно овладевает тобой. Он шепчет: «Ты самый крутой! Все вокруг козлы, они не понимают тебя. Но ты-то – талантище, гений! Давай, вмажься, и все будет ништяк!». Эгоцентризм чудовищный. Как меня жена терпела несколько лет в этом состоянии?
– Саша тоже религиозный человек?
– Конечно. Она крещеная, причащается, ходит в храм.
– Что ты делаешь как глава семьи?
– Определяю семейную стратегию.
– Это как?
– Приобщаю детей к закону, т. е. не посещение храма, а жизнь в храме. Старшая, Маша, ей сейчас 10 лет, поет в церковном хоре. Младшей, Ире, только пять, и регент говорит, что пока она мала. Но с 7 лет тоже будет петь. А Женьку, ему 9, я реже вижу. Он ведь в Питере живет. Но когда мы встречаемся, то вместе ходим причащаться.
– Как-то тележурналист Любимов намеревался пригласить тебя с Женей Белоусовым в свое ток-шоу «Один на один». Дискуссия не состоялась. Услышанная мной версия звучала так: «Кинчев сказал, что с Белоусовым ему говорить не о чем, пусть хотя бы Газманова позовут».
– Кобзона. И то я говорил в юмористической форме. Мне и с Кобзоном не о чем говорить. Мне вообще не ясен смысл моего участия в этой передаче. Так что вряд ли меня увидят в ней в ближайшее время.
– А если бы тебе ответили, что будет Кобзон?
– А мне так и сказали. Но я уехал в тур.
– Ты пересекался когда-нибудь с Кобзоном?
– Нет. У меня пока, тьфу-тьфу, все нормально. С ним, я так понимаю, нужно пересекаться в экстремальных ситуациях, когда требуется место на кладбище или еще что-нибудь…
– А если предположить, что вы встретились и он бы сказал: «Константин, вот вы спели такую фразу в одной из песен…». Что бы ты ответил?
– Да пропел.
– А он бы назвал тебя негодяем…
– Он так бы не сказал. Потому что, если бы он прочитал эту фразу, то ничего бы оскорбительного для себя не нашел.
– Поскольку не знает, кто такой Сид Вишез, и в любом случае вряд ли хотел бы на него походить?
– Нет, просто фраза же как звучит – «где каждый в душе Сид Вишез, а на деле Иосиф Кобзон». А дело Иосифа Кобзона живет и побеждает. Всем бы на деле быть такими, как Кобзон, ездить в полугодичные туры и возить за собой по 300 человек. Это супер!