Нашествие 1812

Жаль, что нельзя отдать проект Русско-немецкого легиона целиком в руки Карла фон Штейна – бывшего главы прусского правительства, изгнанного Фридрихом-Вильгельмом по требованию Наполеона. Единоначалие идет во благо любому делу, но нельзя же было отказать Ольденбургским. Они родня и тоже немцы. Граф Кочубей выступает арбитром между бароном и двумя герцогами, которые никак не могут прийти к согласию по поводу главного принципа: будет ли добровольческий отряд частью регулярной армии или народного ополчения. Лишь бы и здесь не вышло, как в крыловской басне про «Квартет»…

Время, время! Его почти нет, решения принимаются в спешке, а меньшее из зол всё равно остается злом… Кутузов поспешил, заключив в Бухаресте мир с великим визирем Ахмет-Пашой. Россия удержит за собой лишь часть Бессарабии и устье Дуная и вернет туркам Молдавию и Валахию в обмен на разрыв их союза с Францией. Договор еще не ратифицирован, и у Александра рука не поднимается подписать его… Адмирал Чичагов, генерал-губернатор Молдавии и Валахии, стремился помешать этому миру, мечтая повести на турков сербских повстанцев и нанести удар по Наполеону с юга, но когда он прибыл в Яссы, было уже поздно. Столько сил, денег, жизней потрачено зря! Опять приходится применяться к обстоятельствам, а не управлять ими…

* * *

Аванпосты русских выставлены вдоль естественной границы, то есть по берегам Буга, Нарева и Немана, однако их настоящая линия обороны проходит по Двине и Днепру. Значит, переправляться через Буг у Бреста, чтобы затем пройти правым берегом Припяти до Днепра и чуть выше Киева повернуть на Москву, не имеет смысла. Идти через Гродну на Минск и Смоленск? Там леса и болота. Лучше всего взять севернее и отправиться через Ковну на Вильну и Витебск, врезаться между двумя русскими армиями и разбить их поодиночке. Да, именно так. Макдональд перейдет через Неман в Тильзите, Эжен – в Пренах, Жером – в Гродне, а сам Наполеон с гвардией, Даву, Удино и Неем форсирует реку у Ковны. Черт побери, какая жара…

* * *

Нет, нет, нет, не может быть!

Этот кошмар снился ему наяву: стропила медленно прогибались и наконец ломались с громким треском; подкосы выпадали один за другим; вот и вся кровля рухнула вниз, увлекая за собою стены. Оглушенный грохотом, Михал Шульц оцепенел. Всё было так красиво, воздушно, изящно! Государь сам осмотрел деревянную галерею и остался доволен. Правда, граф Армфельт, распорядитель праздника, отозвал Михала в сторонку и приказал поставить дополнительные опоры, иначе он воспрепятствует входу императора в павильон. Дополнительные опоры? Они испортят весь вид! И как между ними танцевать? Должно быть, это Вейс наябедничал финну на Шульца, рассказав про потолок в университетской гимназии, обвалившийся после реконструкции, и про аварию в бывшем костеле пиаров, переделанном в жилой дом – самый высокий в Вильне… Это было недоразумение, роковое стечение обстоятельств, полиция не имела права… О Господи! Его ведь могут заподозрить в дурном умысле! В покушении! Не помня себя, Шульц бросился бежать к берегу Вилии.

…Вернувшиеся с обеда рабочие потрясенно молчали, созерцая разгром: они ведь могли оказаться внутри… Бог отвел! Не сговариваясь, все перекрестились. Архитектора нигде не было видно; неужели?.. На всякий случай послали известить генерала Беннигсена; тут прибежал мальчишка с вытаращенными глазами: по реке плывет шляпа пана Шульца, ей-богу, чтоб мне солнца не видать! Несколько парней побежали на берег. Остальные судили-рядили, вспоминали разные случаи, пока не приехал генеральский слуга с наказом: обломки убрать, вместо стен ставить вазы с цветами и кадки с померанцевыми деревьями. Погода хорошая, дождя не будет, праздник состоится: государь не верит в приметы.

* * *

Кавалерийская дивизия генерала Брюйера растворилась в Панемунском лесу; с русского берега Немана можно было разглядеть только польские ведеты. Солнце нехотя скрылось за холмами, однако ночь была светла, часовые у биваков видели друг друга за версту. Звуки тоже разносились далеко в ночной тишине, поэтому стук копыт и поскрипывание колес заранее возвестили появление дорожной кареты, запряженной шестеркой рысаков. Рядом с ней скакали несколько конных егерей из Императорской гвардии.