Нашествие 1812

Выбравшись из реки, легкая кавалерия проскакала вперед на триста саженей, развернувшись фронтом; за ней выстроились пехотные колонны, разделенные полевой артиллерией; тяжелая конница прикрывала тыл. С подходом каждого нового корпуса передовые части продвигались вперед на полверсты, сохраняя боевой порядок и высылая вперед разведчиков-вольтижеров, но не встречая на своем пути никого, кроме горстки казаков. Прошло уже несколько часов; император переправился через Неман, продвинулся с авангардом на целых два лье в глубь русской территории и уже не скрывал своего удивления, не видя перед собой неприятеля. Во все стороны отправили польских офицеров расспрашивать местных жителей; полученные ответы совпадали, хотя и звучали невероятно: генерал Багговут увел свой корпус из Ковны три дня назад! Полуденное солнце плавилось в небе, суля еще один день жаркой духоты. Сопровождаемый уланами Красинского, Наполеон отправился в бело-рыжую Ковну, чтобы под сенью красно-кирпичного монастыря Святого Креста обдумать всё как следует и составить план дальнейших действий. Стекавшие с холмов человеческие потоки не иссякали; плавучие мосты колыхались под множеством ног. Лишь когда солнце, утомленное однообразным зрелищем, закатилось за холмы, а легкий полог из облаков накинул на правый берег спасительную тень, людские ручейки истончились.

* * *

Растянувшиеся над горизонтом облака окрасились в нежно-розовый цвет, оттеняя небесную лазурь. Ласкаемые мягкими лучами, сосновые стволы дразнили взгляд, маня коснуться их упругой теплой плоти. По парку Закрета и берегу Вилии расхаживали дамы в бальных туалетах и кавалеры в блестящих мундирах. Вдруг все они всполошились и устремились в одном направлении: на праздник приехал государь.

На лице Александра сияла кроткая улыбка. Час назад Балашов сообщил ему об эстафете из Ковны: Наполеон начал переправу. «Я этого ожидал, – спокойно ответил ему император, – но бал всё-таки будет». Генерал Беннигсен с женой, уже оправившейся от родов, встречали его у входа во дворец, приветствуя от своего имени и от лица адъютантов главной квартиры. Оркестр подобрался довольно неплохой; Александр прошелся с генеральшей в польском, потом танцевал вальс и котильон… Все гости веселились от души; за право быть здесь каждый заплатил по сто червонцев. Государь остался на ужин и вернулся в Вильну уже за полночь.

Шишкова подняли с постели в два часа ночи. Наспех одевшись, он поспешил в кабинет царя. Александр что-то писал, сидя за столом.

– Неприятель вступил в наши пределы, он уже в Ковне, – сообщил он госсекретарю, едва взглянув в его сторону. – Надобно теперь же составить приказ нашим войскам и отписать в Петербург к фельдмаршалу графу Салтыкову. Я не стану мириться, покуда хоть один неприятельский воин будет оставаться на нашей земле.

Поклонившись, Александр Семенович засеменил назад. За окном уже светало, но в голове было мутно, тревожные мысли роились под шум в ушах, не складываясь в ясные, понятные слова. С чего начать? Придвинув к себе чистый лист бумаги и обмакнув дрожащее перо в чернильницу, Шишков принялся писать, словно объясняя сам себе:

«Приказ нашим армиям.