Нашествие (Черная масть)

      Мы, с дикими криками, ринулись в атаку. Жуткий вид Совы, молчаливая усмешка Черепа, огромные фигуры Стопаря и Бугая - эта четверка, буквально, в первые секунды, проложила себе дорогу по трупам, стремясь пробиться к центру лагеря, где восседал сам Сыч, оцепенело смотревший на происходящее. Падали и вздымались вверх дубины и копья, мелькали ножи и топоры, а сверху, в упор, синих расстреливали женщины, на время позабывшие о том, что природа уготовила им совсем иную роль - не сеять смерть, а зарождать жизнь! Ульдэ, вскочившая на пригорок, посылала стрелу за стрелой. Леший, сцепившись с кем-то в смертельных объятиях, покатился по земле. Я видел, как передо мной мелькнула знакомая морда - второй и последний из братьев-близнецов, пытался достать меня длинной пикой. Я рубанул по ней мечом, вторым ударом снес голову бандита. Бешенство и ненависть к этим нелюдям, настолько заполнили меня, что я последующим ударом раскроил его тело надвое! Сова пригвоздил своего противника к земле палицей, орудуя ею с небывалой ловкостью и умением, а Бугай приподнял сразу двоих за вороты и с силой отшвырнул под ноги отцу. Тот не упустил случая - громадная дубина кузнеца раздробила им головы, прежде чем они смогли подняться. Сова ухватил свою палицу обеими руками, выпрямился, и возле него закружился хоровод смерти. Что-то невообразимо творилось возле Черепа - он один, отражал натиск пятерых врагов одновременно, орудуя двумя томагавками, и, вскоре, трое из его противников валялось на земле, обливаясь кровью.

      - Дар! Пригнись!

      Я узнал голос Салли и ничком упал на землю. Над головой ухнула дубина - Чуха, собственной персоной, попытался напасть на меня сзади. Он развернулся для последующего удара - стрела, со знакомым оперением и наконечником, вышибла ему глаз, пробив череп насквозь. Салли никогда не отличалась меткостью и мастерством, но на этот раз попала точно в цель!

      - Ааа!

      Смешалось все. Крики и плач, стоны и рев! Нас было почти в половину меньше, но бандиты, от внезапности нападения, растерялись. Осыпаемые дождем непрерывно падающих на их головы стрел, они беспорядочно бегали по лагерю, не пытаясь сгруппироваться и оказать серьезного сопротивления. Сказалась вся сущность уголовников, думающих, прежде всего, о своей шкуре. И, тем не менее, их оставалось еще достаточно.

      - Стопарь! Сигнал!

      Отшвырнув под ноги остальным, одного из бандитов, я рвался к шалашу, возле которого, от парней из болот отбивался Сыч и еще пара мордоворотов. Стопарь рванул раковину к губам и издал гулкий, протяжный рев, после чего вновь рванулся в битву. Ударом палицы, Сова свалил перебегающего нам дорогу молодого, завизжавшего от страха, уголовника, и мы врезались в их кучу, раздавая удары направо и налево. Сыч, ощущая реальную опасность, выхватил из горящего рядом костра большую головню и с воплем стал размахивать ею перед собой. Кто-то из нападавших схватился за лицо, выпустив из рук дубинку. Тотчас телохранитель главаря вогнал ему свой нож в живот и провернул там пару раз, усиливая муки охотника. Просвистела стрела, громила с удивлением посмотрел на плечо - там торчало древко. Он взвыл и, с налившимися кровью глазами, бросился на нас. Меня обуяла жажда убийства:

      - Смерть Клану! Смерть банде!

      Крик десятков мужских и женских глоток обрушился на лагерь.

      - Смерть Клану! Смерть!

      Сова пропустил громилу вперед и свалил его жестоким ударом. Мы оказались с Сычом друг перед другом. Меч и комель дубины скрестились - оружие врага, отсеченное почти у самых ладоней, отлетело в сторону. Сыч опешил, рука потянулась к поясу… кобура! Ударом ноги я успел сбить главаря с ног, но потом кто-то встал перед нами, норовя насадить меня на заточенный штырь. Громыхнул выстрел - зэк, занесший руку для удара, вдруг дернулся и осел вниз. Сыч взвыл от досады, извернулся и кинулся бежать. Сова, появившись словно ниоткуда, палицей подсек ему ноги. Я не стремился к честному поединку - мразь надо просто уничтожать! И поэтому, когда промелькнувшая рука Совы всадила в его живот свое страшное оружие, и тот заорал, забыв про меня, я одним ударом сломал ему ногу. Он забился на земле, скрючившись как червь. Сова наступил ему на вторую ногу, а я поставил колено на грудь. Индеец оборонял меня от мелькавших дубин и копий врага, я же склонился над главарем и спросил, старясь удержать хладнокровие…

      - Где они?

      Сыч захрипел, с ужасом смотря мне в лицо.

      - Ну?

      Он дрожащей рукой показал на шалаш.

      - Пощади…

      Я не колебался. Рука сама поднялась над перекошенным лицом изверга, резкий взмах… Я перерезал ему горло! Сыч задергался в предсмертной судороге. Мы, преодолевая преграды, подскочили к шалашу и стали срывать жерди, отбрасывая их в стороны.

      - Смерть Клану!