Нашествие (Черная масть)

Виновны в этом были Сыч и его банда. Трупы бывших шахтеров сглодали и растащили крысы, но их черное дело, посеявшее ужас среди уцелевших, оставило тяжелую память. Как-то, само собой, заглох и без того редкий праздник Мены — да и обмениваться на нем стало нечем. Сказалось и постоянное бормотание монаха, исподволь вербующего своих сторонников. Теперь они решили присвоить себе наименование Братьев Креста — и я только насупился, услышав об очередном коварстве Святоши. Сова был не так уж и не прав, когда хотел покончить с этим предателем — сразу, после того, как мы освободили долину от уголовников. И, кажется, что был прав и Сыч — я помнил его предупреждение, насчет этого человека… Страшен был главарь бандитов, с его зверьми в облике людей, страшен, стал я, поднявший многих на беспощадную бойню. Поселок растерялся, разом утратив едва-едва зародившееся спокойствие и хоть какую-то уверенность в завтрашнем дне.

Стопарь пришел не один. Рядом с ним стоял Чер, помогавший кузнецу нести поклажу, а также две женщины, участвовавшие вместе с нами в битве у скал — их намерения были ясны. Мы с Элиной переглянулись. Ната, очень слабая, почти не вставала с постели, и Лина лишь изредка покидала ее, большую часть времени, охраняя покой подруги. Вот и сейчас она вышла из шалаша, только услышав голос Стопаря. Салли, в свою очередь, решила пояснить им правила нашего совместного проживания:

— Вы ведь знать, какой здесь есть законы? Это хорошо… Никто не говорить нет, чтобы вы есть остаться в форт, так жить хорошо. Но надо всегда слушать Дар!

— Мы знаем, — женщины не собирались оспаривать ее слова. — Потому и пришли. Пусть командует Дар.

Чер тоже кивнул. Я спросил его вполголоса:

— Ты без Шейлы…

— Она придет сюда. Когда узнает, где я.

— Ты давал клятву, но тогда мы боролись против общего врага. Сыч убит, и вы стали свободны от нее. Если ты останешься в форте, то, как и все мы, перестанешь быть вольным охотником.

— А что потеряю? Я — не Сова…

У нас прибавилось рабочих рук, но прибавилось и хлопот. Теперь мне надо было думать, как прокормить столько народу, как их всех расселить, а главное — дать им уверенность в завтрашнем дне, в поисках которой они проделали долгий путь. Ната, моя милая девочка, узнав об их решении, улыбнулась:

— Ты становишься популярен, мой хороший… Только сложно это. Справишься ли?

— Постараюсь. Что мне еще остается? Только выздоравливай, солнышко… Вот ты мне и поможешь!

— Не-ет… Я лучше еще немного поболею! Так приятно ничего не делать… — она пыталась шутить, но я видел, как трудно ей становилось дышать, она закашливалась, и алые пятна появлялись на платке, который она прижимала к губам. Сердце у меня сжималось от боли — удар, который нанес кто-то из бандитов, имел плохие последствия. Сам след от него прошел, кожа приняла почти естественный цвет. Сломанная рука, вовремя туго перемотанная между дощечками, заживала, и Ната уже слегка шевелила пальцами. Но внутри было плохо. Элина жаловалась, что Ната часто задыхается, кашляет кровью и теряет сознание. Когда выдавалось свободное время, я проводил его с ней, давая возможность Элине немного отдохнуть. Я садился рядом с ее ложем и брал девушку на колени. У меня на руках Ната успокаивалась и постепенно засыпала. Она хотела поговорить со мной, но я просил ее молчать, чтобы не тревожить грудь. Элина и я кормили ее с рук, причем, вторая моя подруга, чуть не плача, просила ее съесть, хоть что ни будь. Ната отказывалась от пищи, а то, что проглатывала, не могла удержать в себе. Док с каждым днем становился мрачнее, а я сходил с ума…

Мы решили построить серьезное укрепление. Место, выбранное когда-то нами, как нельзя лучше подходило для этого, и еще тогда учитывалось, что оно появиться в будущем. Стены, возведенные ранее, сгорели и частично обрушились, но я и не хотел их восстанавливать. Располагая таким количеством рук, можно было развернуть крупное строительство — а именно, настоящего Форта, взять который не было под силу ни одному врагу! Теперь я мог осуществить задуманное. Оставив на потом постройку домов, мы принялись за рытье траншеи по всему периметру. Задумывалась крепкая, каменная стена, через которую не сможет проникнуть ни один человек, или зверь. Стопарь и Бугай уже принялись за работу — рубили в лесу подходящие для укрепления деревья. Им помогал в этом пленник, и надо сказать, что парень старался. Все удивлялись, зачем я привел его в форт — я и сам пока не выяснил для себя этот вопрос, лишь полагая, что смерть этого, в сущности, мало в чем повинного человека, уже никому не нужна. Почему-то, у меня появилось такое чувство, что он еще не совсем потерян для этого мира, и я хотел дать ему шанс. После всей жестокости этой войны, это было одно из тех редких решений, которое не было направлено на уничтожение себе подобных… Во всяком случае, мое мнение на этот счет разделял весь форт. Разве что индеец мог быть против, но он и не являлся жителем нашего поселка и не мог решать судьбу пленника.