Нашествие (Черная масть)

— Далеко. Очень. Если я пойду один, налегке, то обернусь меньше чем за две недели. Я ходок не хуже Совы, и давно способен на быстрые переходы. А вы ждите здесь. Тут хорошее место, я не хотел бы его менять. Когда вернусь — станем восстанавливать лагерь. Бену надо наловить рыбы. Черу, вместе с Ульдэ и Черепом организовать охоту. Нужен крол, или птица, — Мулат согласно кивнул. — Мясо зверька полегче, чем овцебыка. Да и Нате понадобится мягкая шкурка. А вы разберите завалы, — я мотнул головой на рухнувшие своды землянки. — И попробуйте вытащить оттуда все, что осталось. Получится — хорошо. Нет, значит, нет. Вода есть в ручье, только берите ее повыше. Док — Ната… Она пришла в себя, но пока очень слаба. Я могу быть уверен, что… она дождется моего возвращения?

Он понуро пожал плечами:

— Я не могу ничего гарантировать… Состояние девочки крайне сложное — у нее повреждены внутренности. Эти уроды, по-моему, били ее ногами! И… я даже удивлен, что она смогла это вынести. Если тебе кажется, что она скоро поправится — это не так. Я знаю — внутри у нее сплошная боль! Но, если ты считаешь, что лекарства, которые у тебя там хранятся, смогут ей помочь — то иди! Мои мази для такого бессильны…

Элина неслышно присела возле меня.

— Ната уснула… Как мне ее жалко!

Я устало повернулся к ней:

— Ната сильная. Она поправится. Я принесу антибиотики, шприцы. А ты — будь с ней. Вы для меня все… И ты, и Ната.

Она опустила голову. После своего неожиданного признания там, в предгорье, и моего холодного ответа, она словно отдалилась… Лина сидела молча — я чувствовал, что она хочет выяснить наши отношения, но не решается заговорить об этом.

— Элина… — я вздохнул, тщетно пытаясь найти нужные слова для объяснения. — Элина… Я…

Она сразу выпрямилась и посмотрела на меня с надеждой.

— Я все помню. И очень рад тому, что услышал. Но сейчас… Давай, поговорим об этом, после того, как я вернусь.

Она грустно улыбнулась.

— Как знаешь…

Девушка чмокнула меня в небритую щеку и ушла обратно, в шалаш. Я смотрел ей вслед и думал о том, что, возможно, своими руками ломаю сейчас что-то очень хрупкое, что, может быть, никогда больше не появиться между нами… Но я весь был поглощен мыслями о спасении Наты, и ничто больше не интересовало меня.

…Я шел ровно, не сбавляя и не ускоряя темпа — волчьим шагом, как говорил Сова. Трудно представить, что человек способен преодолевать подобные расстояния, и при этом не пользоваться машиной, или прочими благами цивилизации. Но у нас не оставалось выбора — мы вынуждены были ходить по долине. Ходить много и далеко. Ходить быстро. Очень быстро! Преследуя зверя, убегая от врага, спасаясь от стихии — все упиралось в ноги. Иная рана не считалась столь опасной, как натертые ступни. И, постепенно, приобретая выносливость и умение, мы научились преодолевать огромные расстояния, которые раньше казались непреодолимыми. И делали это постоянно.

Знакомый изгиб реки открылся передо мной к концу третьего дня, а через несколько часов показался и сам узкий перешеек, где так недавно кончались наши владения, пока мы жили в городе. До тайника от этого места еще далеко — не менее трех переходов.

Как все изменилось с тех пор! Земля залечивала раны — развалин почти не видно, только неровные холмы указывали на то, где раньше стояли тысячи домов, ставших братской могилой для миллионов… Они покрылись бурой почвой, а она, в свою очередь, поросла высокой травой, занесенной сюда ветрами.

Плита, под которой мы устроили тайник еще до землетрясения, так и оставалась на том же пригорке — ее не засыпало песком и не затянуло буйно разросшейся травой. Только мозаика на самой плите, которую мы увидели, когда впервые обнаружили эту яму, покрылась грязными разводами и почти не просматривалась. Валун, придвинутый нами для того, чтобы никто не смог проникнуть в тайник, стоял, как мы его оставили. Мне предстояла трудная задача — одному убрать этот громадный камень в сторону. Пришлось походить в округе в поисках подходящего рычага, и я потратил на его поиски довольно много времени, ругая себя за то, что не предусмотрел этого заранее. Наконец, валун был отжат в сторону, и я боком пролез в образовавшееся отверстие. Я вспомнил об Угаре. Умный пес наверняка влез бы первым, оценивая обстановку — не ждет ли меня, какой ни будь кошмар, внутри? Но все казалось спокойным. Я зажег плошки, когда-то заготовленные Натой, просмотрел земляные полки, где все было сложено в те месяцы — они осыпались и завалились, но главное осталось цело. Я представил себе покинутый подвал, и тут, на миг, невыносимо захотелось посетить оставленный холм — наше жилище, верно служившее мне с Натой и Угаром, а позже — и с Элиной. Наш дом, ставший для меня тем местом, где я впервые познал этих женщин и стал счастлив с ними, несмотря ни на что…