Наши беседы

Иисус сказал, что мы будем свидетельствовать о Нем (Иоан. 15:27). А свидетелю какая нужна стратегия? Он говорит то, что видел и слышал, и ничего не может ни прибавить, ни убавить. А принимать или не принимать свидетельство – дело слушателей. Другого средства, кроме «юродства проповеди», нам не дано (1 Кор. 1:20-25). Проповедь о распятом Христе на понятном для каждого языке, святая жизнь проповедника и добрые дела. Какой еще «стратегией» можно заменить все это?

«Мы должны использовать все возможности», – слышу я как бы ответ из Амстердама на мой вопрос. Меня это еще больше пугает. Какая-то самодельщина. Кто что придумает, тот то и испытывай на душах и на Евангелии. Как будто спасение – это дело человеческое и зависит от нашего искусства преподносить, а не Дух Святой открывает его грешнику. Иисус сказал: «Никто не может придти ко Мне, если не привлечет его Отец, пославший Меня…» (Иоан. 6:44). Не искусственных ли христиан мы рождаем и выращиваем?

Как-то братья-казахи стали проповедовать Христа среди мусульман не как Сына Божия, а как пророка. Мы им говорим: «Вы проповедуете мертвого Христа и пустое Евангелие. По-вашему получается, что искупление грехов совершил не Сын Божий, не Бог во плоти, а человек, пророк. Такое «искупление» не имеет силы пред Богом. Вы упраздняете крест Христов. Это настоящая ересь». А они отвечают: «Сына Божия мусульмане не принимают. Пусть пока принимают Иисуса как пророка. Они признают Авраама, Моисея, признают и Иисуса как одного из пророков. Нужно говорить с ними на понятном для них языке. Так учили нас в Амстердаме».

И еще, миссионеры ездят под видом коммерсантов, а когда муллы застают их в домах беседующими с людьми, они ставят на стол заранее припасенную для этого водку. Миссионеры – с водкой! Вспомним православных миссионеров у чукчей в царское время. Такой «стратегии» они научились от западных миссионеров.

Приведу пример западной заумной стратегии в нашей области. У нас в соседнем селе работала под видом экологов из западных стран группа миссионеров. В нее входили харизматы, пресвитериане, кажется, методист и один баптист. Они изучили казахский язык, обычаи, носили национальную одежду, питались, как казахи, переменили свои имена на казахские и приняли обрезание. По пятницам ходили в мечеть, читали Коран и по-казахски молились Богу-Аллаху. Как экология, так и все их мусульманство были сплошной фикцией. Но они смогли уловить несколько душ казахов. В основном, тех, кто были членами наших русских общин. С русскими миссионеры не хотели общаться. И казахов настраивали на полную обособленность. Казахские братья пошли на это. Вышли из наших общин. Мы предупреждали их, говоря, что в отрыве от русского братства они утратят чистоту вероучения евангельских христиан-баптистов. Американцы и швейцарцы, как только закончится у них контракт и перестанут течь доллары или, тем более, если «запахнет дымом», сразу улетучатся, и вы их больше не увидите. Жить-то и работать придется среди русских…

Но братья-казахи – ни в какую! Вскоре миссионеры рукоположили из них двух пресвитеров (одного – с двумя женами), засняли эти процедуры на видео и улетели на Запад. «Пресвитеры», не зная конкретно, к какому вероисповеданию они принадлежат, и, не имея с другими церквами конкретной связи, поняли свою ошибку и, вернувшись в Казахстанский Союз, отказались от заокеанского «рукоположения».

Однако один, главный из этих «пресвитеров», побывав в Амстердаме, примкнул в Алма-Ате к американскому межконфессиональному «Библейскому союзу КАЛТЕК». Там предложили ему хорошо оплачиваемую преподавательскую должность в казахском отделении института. Он потянул туда на хорошие стипендии и безбедную жизнь и своих собратьев из Джамбульской казахской церкви и развалил ее на две враждующие половины. Русские братья мирили их, но всемогущий доллар взял верх. Скоро студенты-богословы будут ездить по казахским церквам евангельских христиан-баптистов и проповедовать кальвинизм, либерализм, модернизм и все прочие прелести, т. е. все то, чему учил их «КАЛТЕК» и за что платил и будет платить им хорошие деньги. Зажженный в Амстердаме огонь оказался неуправляем.