Наши беседы

Борьба Николая Петровича Храпова с житейским морем – это не судьба жалкого суденышка без руля и ветрил, бросаемого по воле ветра, как щепка, но борьба могучего пловца, уповающего, что скоро гроза пройдет и он выйдет победителем:

Я не герой и не стану хвалиться,
Но под ногами моими – скала!
Не перестану с тобою я биться,
Как бы ты зла и грозна не была!
Если и дрогну я сердцем порою,
Непобедим подо мною утес.
Силен Он бурю любую к покою
Властно призвать. Его имя – Христос!
С этим Утесом в одном монолите
Слит я, не страшен седой океан,
А над собой, в бирюзовом зените,
Вижу я чудный, святой Ханаан.

И все же Николай Петрович порой сильно уставал, и тогда глубокие вздохи и стоны вырывались у него из груди:

Да, я устал от всего пережитого.
Стой же, уймись хоть на долю минут!
Дай мне забыться! Да сердца разбитого
Раны забыть мне тебя не дают.
Ты нанесла их своими таранами,
Силясь меня навсегда погубить!
Но не иначе, как этими ранами,
Смог я подобным Распятому быть.
Смолоду знаю, стихия, тебя я.
Битва с тобою дана мне в удел.
Вся ты от лютости стала седая,
Да уж и я-то с тобой поседел.

Самой яркой чертой характера Н. П. Храпова была его любовь к правде. Правду он ценил больше всего на свете, жертвуя ради нее всем: свободой, семьей и самой жизнью. Это был муж правды. Все остальные качества, такие, как остро выраженный индивидуализм, свобода мысли, независимость суждений, прямота, граничащая с резкостью, непримиримость к лицемерию, были как бы производными от главного. Не в его духе было считаться с мнением толпы, следовать большинству, льстить высокому лицу, раболепствовать перед авторитетами. Все это резко выделяло и возвышало его среди окружающих людей, вызывало непомерную зависть и служило источником всех его бед и лишений. Серая толпа платила ему презрением, власти – гонением, ВСЕХБ – поношением, Совет Церквей – отвержением. Последнее он переживал очень болезненно. Его жена, Елизавета Андреевна, – особенно. В последних письмах из Шевченко он характеризовал отвержение братьями «как сумму всего пережитого», что, несомненно, сильно подорвало здоровье его и жены, ускорило их смерть. Почему я так смело говорю, потому что имею для этого все основания.

Брата Храпова поддерживало и укрепляло лишь то, что у него было много друзей из простого народа Божия, его очень любила молодежь, и он получал в Шевченко много ободрительных писем. Имея много друзей по Союзу и за границей, Николай Петрович в то же время чувствовал себя часто не понимаемым и одиноким. Да он и говорил, что истинные мужи веры всегда имели мало настоящих друзей и были одиноки. Это ложные пророки собирались сонмами по 400 и более человек, пользовались богатством и славой, так как льстили царям и народу. Михея же били по лицу и сажали в темницу, Иеремию бросили в грязную яму, Илию искали, чтобы убить, Захарию побивали камнями… И все они были одиноки.

А Николай Петрович был в своем роде пророком. Господь многое открывал через него. Так, в начале 1966 года верующие матери из церквей Средней Азии собрались в Ташкенте, чтобы обсудить свое отчаянное положение в связи с преследованием их детей в школах и лишением некоторых из них материнских прав. Вместе с Н. П. Храповым они писали в Обращении к Брежневу и Рашидову: «Вы подняли руку на самое святое в мире – на матерей и детей. Мы жаловались вам много раз, но не получали никакого ответа. Отныне Сам Бог, Защитник наш, будет говорить с вами!»

Ответом на это Обращение стал арест Храпова в марте 1966 года, а в апреле Брежнев и Рашидов ходили по развалинам Ташкента и слушали, как аксакалы говорили им: «Это нас Аллах покарал…»