Наши беседы

Я уже говорил, что администрация колонии 158/4 была очень снисходительна к Якову Григорьевичу. Он мог, как говорили его дети, отправлять и получать до полутора тысяч писем в год, иметь с семьёй очень частые свидания, вплоть до того, что мог… сочитывать своих детей! Написал он церкви одно, так называемое «транспортное письмо», на 42-х мелко исписанных листах. В этом письме он очень осуждал братьев, имеющих свои машины, так как считал их предметом роскоши. Да и действительно, как ехать за Христом узким и тернистым путем на машинах? Я сам читал это письмо и радовался, что братья могут использовать транспорт не только в своих семьях, но и для Господа, а тут, – на тебе! Это письмо его сыновья переписывали и передавали в другие общины. Сегодня же сам автор этого письма с удовольствием ездит на иномарках своих сыновей, и я желаю ему всего хорошего. Пусть отдыхают его старые кости. Только иногда всё же думаю: как отделенные братья умещаются на тернистом и узком пути в своих роскошных лимузинах? Да еще многие из них такого «худенького» телосложения, что порой хоть двери расширяй… И зачем нужно будоражить умы верующих своими незрелыми рассуждениями? Не такая ли участь ожидает и такие взгляды и установки Совета Церквей, как запрет своим членам посещать собрания зарегистрированных церквей евангельских христиан-баптистов, запрет на профессию врачей, запрет роженицам идти в роддом (Приволжское объединение) и тому подобное, когда сама жизнь раскроет и покажет их несуразности?

В своей Джамбульской церкви Скорняков установил порядок совершать Вечерю Господню два раза в месяц, а также после собрания братьям приветствовать своих жен и дочерей целованием. После его ареста братья и то, и другое отменили и утвердили так, как принято в братстве: преломление хлеба совершать раз в месяц, а жен и дочерей своих, – чтобы не давать посторонним повода думать о баптистах неведомо что, – целовать у себя дома.

И вот церковь получает из зоны очередное гневное письмо, где узник разносит руководящих братьев за нарушение установленного им порядка. По вопросу приветствия он отметил: «Вы, может быть, и на постели целуете своих жен через тряпочку, чтоб не заразиться, а я буду целоваться с женою и дочерьми в собрании!»

Мне братья дали прочитать это письмо и просили совета: что делать, читать ли его на собрании? Я посоветовал воздержаться. Если брат сам так низко роняет себя перед членами церкви, то мы не должны помогать ему в этом.

В начале 80-х годов XX века братья Джамбульской церкви приехали ко мне за советом: новый пресвитер настаивает на регистрации общины.

– Что побудило его к этому? Устали страдать? – спросил я.

– Нет, – ответили они, – пресвитеру Сам Бог открыл, что регистрация – это исполнение слов Христа: «Отдавайте кесарево кесарю, а Божье Богу».

– Ну, если вам Сам Бог открыл, – говорю я, – тогда зачем пришли за советом к человеку? Только смотрите, чтобы вся церковь была согласна и не произошло разделения.

– Нет, у нас полное единогласие.

Через короткое время встречаю и пресвитера, задаю и ему этот вопрос:

– Что, устали страдать?

– Нет, – отвечает он, – мне Сам Бог открыл, что регистрация – это прямое исполнение слов Христа: «Отдавайте кесарево кесарю, а Божье Богу». Если бы даже наоборот, за регистрацию сажали в тюрьму, мы бы и тогда зарегистрировались.

Ладно, зарегистрировались. Построили у брата К. К. Гайера в огороде палатку. Власти предложили забрать из конфискованного у них ранее молитвенного дома на ул. Короленко ненужные им кафедру и скамейки. Братья забрали. Узнав о таком «тяжком грехе», Скорняков сказал жене и сыновьям на свидании:

– Передайте моей родной и любимой церкви привет, а руководству – мой костлявый арестантский кулак!

Что сыновья его на воскресном утреннем собрании буквально и исполнили. Все присутствующие чуть не упали.

Вскоре церковь поставила двух сыновей Скорнякова на замечание – за нехристианское поведение в отношении сестер-девушек. Хотели отлучить, но пожалели отца-узника. Некоторые сестры перестали из-за них ходить на собрания. Сыновья же, вместо покаяния, с благословения отца, отделились от церкви и объявили, что регистрация – греховна, и они, мол, не хотят больше оскверняться. Открыли свое собрание.

Помню такой случай. Они собирались по домам, и их гоняла милиция. Тогда они собрались в зале жилого дома самого хозяина палатки К. К. Гайера. Но милиция и там выследила их. Зашли в дом и спрашивают:

– Вы кто такие?

– Мы евангельские христиане-баптисты, – отвечают все хором.

– А там в палатке кто поет?

– Спросите их, кто они, – отвечает главный.

Пресвитер рассказывал мне:

– Слышу, во время собрания и проповеди в палатке раздается пение и не пойму откуда. Выхожу, смотрю, а из дома Гайера милиция вытаскивает за шиворот «проповедников» и заталкивает всех в «воронок».