Наши беседы

Но не остался в покое сам Совет Церквей. Д. В. Миняков развозил по городам кассету с речью Г. К. Крючкова и прокручивал во многих объединениях. А в этой речи наше Обращение было искажено. Через детей Я. Г. Скорнякова П. Д. Петерс «ввел в курс дела» и самого узника Якова Григорьевича. Там уж заработала канцелярская машина с новой силой. Не разобравшись толком что к чему, он начал бомбить нас в письмах, рассылая их по всем своим многочисленным друзьям в Джамбуле, Фергане, Ташкенте, Алма-Ате, Фрунзе, Чимкенте, Ростове… Некоторые из них братья давали мне читать.

После ареста Н. П. Храпова весь удар был направлен против меня, чтобы снять меня со служения. П. Д. Петерс объехал весь Урал и Приволжское объединение, побывал и в Казани, где я раньше жил и трудился, чтобы найти хоть какой-то компромат, но не нашел. Он не пропустил ни одного нашего среднеазиатского совещания. Не зная, что значит просить разрешения присутствовать на совещании, он приезжал, как к себе домой и, приходя пораньше, вторгался в комнату, где в узком кругу братья намечали и предварительно подготавливали повестку дня, настаивал на вынесении своих вопросов на обсуждение. На совещаниях порывался говорить, сеял разномыслия. Братья вначале давали ему свободу, потом стали ограничивать, а затем и вовсе перестали давать ему слово.

После совещаний Петерс ехал в Ташкент и Фергану. Он знал, что я состою в Фергане членом церкви и там живет моя семья, но сам я в Фергане бываю редко. Он же неделями стал жить там, внушать служителям и членам церкви, что я веду тайную работу по отделению Средней Азии от Совета Церквей и что вы, мол, братья и сестры, уже не в составе Совета Церквей, а проданы в оппозицию, и надо спасать Среднюю Азию! В доказательство он приводил факт написания служителями Совета Средней Азии Обращения в Совет Церквей и отказ братьев давать ему, посланнику Г. К. Крючкова, возможность говорить на совещаниях.

Можно представить себе, какой ажиотаж он поднял, какое пламя разжег в такой легко воспламеняемой беш-балинской массе… Он ходил по домам, усиленно выискивал недовольных братьев и подговаривал их шпионить за мной и моей семьей, когда я приезжаю в Фергану. Некоторые молодые братья, например, С.Б., впоследствии признались мне в этом.

И вот, когда уже была подготовлена почва, приехал ко мне в Ташкент посланный П. Д. Петерсом молодой брат Г.С., рассказал мне обо всем этом ажиотаже и пригласил в Фергану на расширенное братское общение. Для меня это было неожиданностью, и я смутился. Я не мог ни есть, ни пить, ни спать и часами со слезами молился.

Беседа пятнадцатая

Надо еще немного сказать о Фергане. В отделенной общине СЦ было около 300 членов. Собирались в Беш-Бале. Рассказывают, что когда-то здесь свирепствовали басмачи и вырезали весь аул. Остались в живых только пять мальчиков. Поэтому и назвали этот поселок Беш-Бала, что значит «пять мальчиков». Теперь это часть Ферганы.

Отделенная община в Беш-Бале, как и зарегистрированная по ул. Крупской, состояла, в основном, из верующих, приехавших из разных городов России. Многие верующие жили в Беш-Бале, недалеко от молитвенного дома. Глиняные узбекские дома с высокими дувалами и просторными дворами для расположения ульев, близость хлопковых полей и базара очень привлекали братьев. Почти все члены общины были пчеловодами. Многие верующие из зарегистрированной общины боялись их и их детей, называли «беш-балинскими басмачами». «Мы боимся пускать своих детей к вашей молодежи – развратят их», – говорили они.

И вот в эту Беш-Балу стал приезжать П. Д. Петерс и настраивать против меня и против служителей Совета Средней Азии недалеких в духовных делах братьев.

Выше я уже отметил, что в церквах Средней Азии не было серьезных болезней, но это не значит, что мы отдыхали, как на курорте. Мы вели жестокую борьбу с пороками и нечистотой в среде верующих и служителей и, не в последнюю очередь, в Беш-Бале. А это порождало немало противников. С 1967 года мне не раз приходилось мирить там ссорящихся «братьев-драчунов во Христе», «хватать пса за уши», по словам Соломона (Прит. 26:17). Порой я уходил от них искусанным, так как «поучающий кощунника наживет себе бесславие и обличающий нечестивого – пятно себе. Не обличай кощунника, чтобы он не возненавидел тебя; обличай мудрого – и он возлюбит тебя» (Прит. 9:7-8).

Невозможно раскрыть все дела, какие приходилось мне разбирать. Мы наказывали многих потерявших страх и совесть братьев. Чего только я в жизни моей не видел и не слышал, но только в Беш-Бале впервые узнал о некоторых гнусных грехах и о том, как низко может пасть человек. Вот в этой «прославленной» Беш-Бале Петерс и нашел для себя самую подходящую почву.

Когда я прибыл в Фергану на братское совещание, друзья рассказали мне, что Беш-Бала в течение недели буквально гудела, как улей. Человек тридцать братьев каждый вечер черной тучей носились со двора во двор и, сколько было силы, кричали: «Мы что, больше не принадлежим к Совету Церквей? Нас продали братья в оппозицию? Где тот отступник Юрий Федорович?»