Наши дети. Азбука семьи

– Но у нас тут проблемы, – Вера Николаевна выдавала информацию слой за слоем, и я прекрасно понимала ее и директора: для рейтинга школы в девятом классе двоечники не нужны, – он и одноклассникам заниматься не дает. На днях изображал перед детьми учителя обществознания, сорвал урок, оскорбил педагога. Самым циничным образом копировал походку пожилого человека, перенесшего тяжелую травму ноги.

– Понимаем, – мы с Денисом наперебой кивали как болванчики, – но беда в том, что у ребенка, который растет вне семьи, не формируется эмоциональный интеллект. Тяжело с пониманием морали. Копится педагогическая запущенность, есть отставание в развитии. Помните исследования Рене Шпица…

Ребенок, не получивший в младенчестве материнского ухода, впоследствии имеет самые сложные отношения с эмоциональной сферой. Отсутствие матери влияет и на развитие интеллекта – все дети в сиротских учреждениях имеют диагноз «задержка развития». Полностью компенсировать упущенное невозможно. Можно лишь отчасти скорректировать и помочь адаптироваться к жизни.

В общем, уговаривали мы их два часа. Как только не упражнялись в красноречии. В итоге и директор, и классный руководитель просто-напросто устали от нас.

– Хорошо, – вздохнул директор, – тогда мы вам предлагаем перейти на домашнее обучение в нашей школе. Только при одном условии.

– Каком? – мы с Денисом напряглись.

– После девятого класса вы забираете документы и идете в колледж.

– Конечно, – нашей радости не было предела, – конечно, в колледж! Десятый-одиннадцатый мы и сами не переживем. Но насчет домашнего нам нужно подумать. Спасибо!

Несколько дней мы с Денисом и Гошей вместе ломали голову над тем, как поступить. Домашнее означало, что ответственность за образование нужно брать на себя. Что Гошу нужно учить заниматься, а это был тот еще трюк. Но другого выхода у нас, похоже, попросту не было.

На следующей неделе я снова приехала в школу. Вместе с Верой Николаевной – она замечательный человек, отзывчивый и понимающий – мы обошли всех учителей, договорились о том, что они будут еженедельно присылать по электронной почте задания, а мы с Гошей станем их выполнять и будем привозить результаты. На основе этого его и аттестуют. А вот к ОГЭ нужно готовиться всерьез.

Кстати, перед преподавателем обществознания и истории я тогда за Гошу извинилась, рассказала его историю, подарила свои книги. Объяснила, что ничего плохого он не хотел, когда взял ее костыль, чтобы насмешить класс. Просто пока еще ведет себя как дошкольник – сначала делает, а потом думает. Преподаватель оказалась удивительным человеком – простила Гошу и даже предложила бесплатно с ним заниматься по обществознанию, готовить к ОГЭ. Золотая женщина!

После обхода учителей Гоша стал учиться дома. В школу приезжал только два раза в неделю, чтобы сдавать выполненные работы. Каждый день мы сидели над заданиями – то я, то Денис. Плюс репетиторы.

– А сколько на репетиторов в месяц уходит? – как-то раз спросил Гоша.

– Около тридцати тысяч, – я не видела смысла скрывать, мы в принципе всегда открыто говорим с детьми о деньгах.

– Что?! – у него глаза полезли на лоб. – Лучше бы вы мне эти деньги отдали!

– С удовольствием, – парировала я, – если бы ты в прошлом году сдал ОГЭ.

Но и в этом Гоша учиться не хотел и не мог, сопротивлялся страшно. Как только приходило время уроков, настроение у него моментально портилось.

– Написано же в правилах семьи, – возмущался он, – что учеба – ответственность детей! Если понадобится помощь, я сам прибегу! А пока хочу гулять, отдыхать, дайте мне привыкнуть нормально.

Но с Гошей, в отличие от Даши, времени на то, чтобы отодвинуть учебу на период адаптации, не было. Ковать железо нужно было здесь и сейчас. «Отстаньте от меня! – вопил он. – Не хочу-у-у, не буду-у-у!». Приходилось выжидать, пока пройдет очередная волна кризиса негативизма, и потом возвращаться к началу: «Так, Гоша, открываем учебник, теперь тетрадь…». Каждый день по многу раз одни и те же действия, одна и та же последовательность. Открываем, читаем вслух задание, обсуждаем, что непонятно, и начинаем выполнять сначала на черновике.

В какой-то момент – примерно через месяц – Гоша понял, что сопротивление бесполезно, мы все равно не отстанем. Тогда он стал пропускать прелюдию в виде катания по полу, зато швырялся учебниками и тетрадями с таким остервенением, словно хотел их уничтожить. В каждом его движении клокотала ярость.

– На тебе карты контурные, – швырялся он в стену, – на тетрадки гребаные. Вот сочинение. Что еще?!