Наши дети. Азбука семьи

Около больницы нас ждали бабушка, мама Дениса, и дедушка, мой отец. Сохранилась парадная фотография того дня: мы впятером на крыльце – Даша на руках у Дениса – я с цветами от папы, и мама Дениса с испуганным лицом. Ирину Сергеевну, по правде сказать, трясло, давление у нее судя по пятнам на лице и прерывистому дыханию, зашкаливало: таким странным для нее способом она получала внучку впервые. Хотя и не была новичком в этом почетном деле – бабушкой стала в четвертый раз.

– Мам, возьмешь Дашу на руки? – в тот момент мне показалось, что Денис собрался угробить свою маму. – Мне такси надо вызвать.

Ирина Сергеевна коротко кивнула и послушно протянула трясущиеся руки. Даша перекочевала к бабуле. И тут их взгляды встретились. В одно мгновение лицо свекрови просияло, морщины на лице разгладились. Даже дрожь прекратилась. Реальная Даша, живая настоящая девочка, стала лучшим лекарством от страхов перед воображаемыми ужасами усыновления для человека, который никогда ни с чем подобным в жизни не сталкивался.

То, что произошло с нами неделю назад, случилось теперь и с Ириной Сергеевной.

С той самой минуты Даша Маленькая стала самым родным и ненаглядным Пупсиком в нашей семье. Раз и навсегда. Я упивалась новым чувством спокойствия и любви – впервые в жизни, после стольких лет брака, появилось ощущение единства и завершенности нашей семьи. Стало понятно: мы с мужем много лет хотели одного и того же, шли к общей цели. Больше не было страха перед будущим, перед надуманными проблемами, зато была любовь, благодарность за великий дар и уверенность в себе. Только в таком состоянии – я узнала его благодаря Даше – легко рожать и принимать в семью детей.

Чтобы полюбить ребенка всем сердцем, вовсе не обязательно самим его родить. Зато важно настроиться на появление в семье нового маленького человека, ждать его и желать. Самым волшебным образом желание становится предвестником большой любви.

Глава 3

Тайна усыновления

Мне было хорошо как никогда: ни послеродовой депрессии, ни физических недомоганий, ни душевной боли. Сплошная радость. Неужели так в жизни бывает?! Только первый месяц время от времени казалось, что нас вот-вот разоблачат. Кто-то что-то перепроверит, поймет, насколько мы несовершенны в плане воспитания детей, и к нам в дом явятся люди в форме с погонами и заявлением: «Вы тут никто и звать вас никак!». Я все никак не могла поверить в то, что мы теперь – Дашины родители. А она – наш ребенок.

А еще я все время смотрела на Дашу – мы были вместе двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю – и размышляла, как она будет выглядеть, когда вырастет. Станет похожа на свою кровную маму? Или на кровного папу? Ни того, ни другого мы даже на фотографии не видели. Останется ее крошечный носик такой же пуговкой? Вытянется личико или будет круглым? Станет быстрее расти или будет самой миниатюрной в нашей семье?

В то время я много думала о женщине, которая родила нашу младшую дочку. Думала со смесью тревоги и благодарности. Мы даже пытались найти ее, пока были в Казани. Выяснили адрес прописки, приехали на место и позвонили в дверь. Открыла женщина средних лет, мы не рискнули спросить, родственница она или нет.

– Здравствуйте. Простите, такая-то здесь не живет?

– Нет ее, давным-давно не живет и даже не появлялась, – переносицу женщины разрезали глубокие складки.

«Значит, родственница, – подумалось мне, – может быть, бабушка Даши».

Я не понимала, что именно буду рассказывать дочке, когда она подрастет и начнет спрашивать о кровной матери. Поначалу у меня не было ни одной дельной мысли на этот счет. Я только знала, что нельзя ей врать и сочинять небылицы. Большой ошибкой будет приукрашивать реальность, выдумывать сказки: «твои кровные родители были королем и королевой, вот только однажды…», как и бросаться в другую крайность: «да они тебя бросили, алкаши подзаборные, не смей даже думать о них!». И то, и другое разрушительно для психики ребенка. И то, и другое неправда просто потому, что я не знаю деталей, незнакома с ее кровными родителями лично.

В конце концов, я решила, что буду, видимо, давать те крупицы информации, которые у меня есть. Расскажу дочке, что когда она родилась, маме было двадцать семь лет. Что Даша стала ее пятым ребенком, но мама, к сожалению, не умела сама воспитывать детей – все ее братики и сестрички в приемных семьях. У мамы зависимость. А отец неизвестен – прочерк. Больше я и сама пока ничего не знаю. После восемнадцати, если у дочки будет такая потребность, я помогу ей найти кровных родственников. Если нет, то настаивать не стану. Это будет только ее выбор.