Наши разногласия. К вопросу о роли личности в истории. Основные вопросы марксизма

Но не будем уклоняться. Предположим, что дело социалистической организации обмена идет быстро и успешно. Посмотрим, к чему приведет практическое применение его принципов.

Торховская сельская община вступила в союз с ассоциацией кимрских сапожников. Обмен их продуктов совершается на началах «конституированной стоимости», мерилом которой служит труд и один только труд. Прудон торжествует. Но практичные и «исправные» торховские «домохозяева» поднимают вопрос о том, какого рода труд должен служить мерою стоимости? Более идеально настроенные кимряки (сапожники всегда немножко философы) не затрудняются ответом. Они говорят, что мерою стоимости должен служить труд вообще, абстрактный человеческий труд. Однако «свободные хлебопашцы» не унимаются. Они говорят, что не знают такого труда, и что хотя «по ученому» он, быть может, и существует, но они имеют дело с конкретным, определенным сапожным трудом Петра, Ивана, Федора или целой ассоциацией Петров, Иванов, Федоров. Их обуревают «буржуазные» сомнения, и они полагают, что давать тем больше хлеба кимрякам, чем дольше они провозятся с сапогами – значит, учреждать премию за неумелость, медленность и неповоротливость. Доведенные до отчаяния мужицкою недогадливостью, сапожники оставляют Прудона и апеллируют, как им кажется, к самому Марксу. Они говорят, что мерою стоимости их продуктов должен служить «общественно-необходимый труд», тот средний труд, который необходим на производство сапог, при данном развитии техники. Но и этот аргумент не побеждает упорства торховцев. Им непонятно, каким образом можно определить, сколько именно такого общественно-необходимого труда заключается в труде пристающих к ним сапожников. Тогда эти последние ищут спасения в Родбертусе и с торжеством приносят его брошюру «Der Normalarbeitstag»[191], а также и переписку его с архитектором Петерсом из Шверина. Померанский экономист доказывает, что всегда есть возможность определить, сколько именно может и должен сделать средний работник в данной отрасли производства. Эта-то средняя производительность труда и должна считаться трудом общественно необходимым. Кто может превзойти эту норму – получает больше, кто не достигает ее – получает меньше; вопрос исчерпывается, по-видимому, окончательно. – Постойте, однако, восклицают поколебавшиеся было торховцы. Допустим, что есть возможность определить среднюю производительность и вашего, и нашего труда. Будем надеяться, что за это дело возьмется государство, «способствующее» социалистической организации обмена. Положим, что на пару сапог нужно два дня труда. Но рядом с вашей ассоциацией существует огромное количество других сапожников. Эти производят на сбыт, да и вы, отославши нам 30 пар сапог в год, вывозите целые тысячи их на рынок. Вообразите, что предложение сапог превышает спрос на них. Тогда понизится их меновая стоимость, потому что каждая пара сапог будет представлять собою лишь полтора или три четверти дня общественно необходимого труда. Думаете ли вы, что мы будем давать вам прежнее количество хлеба? Это для нас очень невыгодно, а вы знаете, что своя рубашка ближе к телу. Если, наоборот, сапог будет приготовлено слишком мало, то вам не будет расчета отдавать их нам по прежней «справедливой», социалистической цене. Вообще, нам кажется, что в основе справедливости лежит утилитарный принцип, и что не может быть признана «справедливою» сделка, приносящая убыток одной из сторон. При современных же колебаниях товарных цен нет никакой возможности уравновесить наши взаимные интересы, так как только посредством этих колебаний и определяется отношение индивидуального труда отдельных производителей – или совокупного труда целой ассоциации производителей – к труду общественно необходимому. Поэтому, до тех пор пока товарный рынок будет диктовать нам условия нашего социалистического обмена, весь наш «договор» будет праздным переливанием из пустого в порожнее. Польза от него будет так же велика, как если бы мы согласились писать свои счеты римскими цифрами вместо арабских. Вы, сапожники, давно уже известны не только пьянством, но и большою склонностью к фантазиям; мы же – мужички умственные, и на вздор тратить времени не намерены.

– Но ведь неудобства социалистического обмена будут существовать лишь до тех пор, пока к нему не согласятся приступить все производители, – ответят сапожники. – Раз наступит такой момент, ничто не помешает социалистическому обмену охватить всех отправлений страны.

– Ну, это еще улита едет, когда-то будет, – возражают хлебопашцы. – Если все согласятся на это, что ж, и мы от мира не отказчики. А до тех пор нам неспособно.

Исполнение «договора» отсрочивается, таким образом, на неопределенное время, в течение которого товарное производство идет своим чередом и подкапывает «относительное равенство».