Наши разногласия. К вопросу о роли личности в истории. Основные вопросы марксизма

Добиваясь осуществления своих требований, наши реформаторы полагают, что они работают для упрочения «вековых устоев, выдержавших» и проч., и проч., т. е., переводя с народнического языка на общечеловеческий, – для сохранения общинного землевладения. Но жизнь готовит им немало самых неприятных неожиданностей. Увеличение наделов и уменьшение податей приведет к тому, что крестьяне станут «дорожить» землею; а там, где ею «дорожат», не любят переделов и стремятся удлинять их сроки; а там, где удлиняются сроки переделов, возрастает неравенство между общинниками, крестьяне исподволь и самою логикою вещей подготовляются к подворно-наследственному владению. Словом, мера, рекомендуемая как средство сохранения общины, только увеличит ту неустойчивость ее равновесия, которая и теперь уже поражает беспристрастного наблюдателя; эта мера будет настоящим подарком данайцев для общины. Нужно сознаться, что только с помощью очень пылкой фантазии и довольно крупной дозы невежества можно строить какие-нибудь реформаторские планы на шатком основании бытовой формы, находящейся в таком безвыходном и противоречивом положении.

Противоречия, свойственные данной социальной форме, неизбежным и роковым образом отражаются на образе мыслей и на поведении ее сторонников. Наши народники-легалисты, столь плодовитые на всякого рода рецепты для поддержания и упрочения «вековых устоев русского народного быта», не замечают, что фактически они все более и более становятся выразителями интересов той части крестьянства, которая является представительницей индивидуалистического принципа и кулацкой наживы.

Толки о народном кредите и умиление перед так называемыми «мирскими» арендами помещичьих земель могут служить новыми примерами близорукого отношения к интересам общины. В сущности, как мирская аренда, так и мелкий поземельный кредит нисколько не упрочивают дорогих нашим народникам «устоев» и даже прямо подрывают общинный принцип. Мы еще вернемся к этому предмету, но прежде считаем нужным покончить с другими, уже затронутыми нами, причинами разложения общины.

Мы знаем уже, что крестьяне стоят за удлинение сроков переделов мирской земли в интересах лучшей ее обработки. Они не хотят «хорошо работать» на той полосе, которая может скоро перейти в чужие руки. Хорошая обработка земли предполагает затрату не только живого труда работника, но и мертвых продуктов его прошлого труда, тех средств производства, которые в буржуазной экономии носят название капитала.

Эти затраты «капитала» окупаются в более или менее продолжительный период времени. Одни уже через год или через несколько лет сполна возвращаются собственнику, в виде увеличенного дохода с его земли; другие требуют, напротив, весьма продолжительного времени для своего оборота. Первые называются затратами оборотного, вторые – затратами постоянного капитала. Само собою понятно, что чем более будут возрастать затраты постоянного капитала в крестьянском земледелии, тем более будет усиливаться у богатых и зажиточных домохозяев стремление удерживать свои наделы в течение возможно более длинного срока. Унавоживание земли – не бог знает какая затрата, а между тем мы видим, что и оно уже вызывает у некоторой части нашего крестьянства враждебное отношение к переделам. «Это дурно, потому: у меня три коровы, а у него один петух» – отзываются о переверстках земли крестьяне Сенгилевской волости, Юрьевского уезда[155]. Что же будет со введением более рациональных способов хозяйства, интенсивной культуры, многопольной системы? Общинное землевладение, несомненно, явится серьезным препятствием для их упрочения. Оно и теперь уже ведет к таким ненормальным явлениям, как отказ от удобрения пахотных полей. В Калужской губ., некоторые «крестьяне почти все удобрение вывозят на коноплянники, а поля свои очень мало удобряют из опасения, что при переделе удобренная полоса перейдет к другому хозяину». В Московской губернии «вывозка навоза на пашню останавливается года за 3 до передела». В Кинешемском уезде, Костромской губернии «есть примеры, что зажиточные крестьяне продают накопленное удобрение», не решаясь, по указанным причинам, вывозить его в поле. В Тульской губернии «у крестьян, не вышедших еще на выкуп и остающихся до времени на оброчной повинности, поля с каждым годом приходят к истощению, по случаю неудобрения, ибо навоз не вывозят на поля уже десятый год и хранят его до раздела земли». Наконец, в Сызранском уезде Симбирской губернии «из многих сведений о сдаточных ценах явствует, что наемная цена земли при общинном землевладении (при сдаче целыми наделами), в среднем выводе, вдвое ниже наемной цены земли, находящейся в личной собственности, при подворном владении. Это факт, не подлежащий сомнению; удостовериться в этом легко из книг, сделок и договоров в волостных правлениях.