Наши тонкие струны

Крис крепко держится за гитару. Один раз ее уже чуть не арестовали вместе с «Гибсоном». Ограничились предупреждением и попробовали отодрать пацифик с футляра.

Макс опять поднимается со своего места. Встает рядом с Машкой. Он чувствует ее страх. Только он не знает, как ей помочь. Эти ребята очень убедительны. В школе он с такими не сталкивался.

Сергей тоже на ногах, вместе с тяжелым аккордеоном. Они выстроились трое в ряд – один за всех, все за одного. И только Крис впереди всех.

– Короче, так, – говорит первый. – Доигрываем последнюю песню. Потом собираем свои шарманки и плавно эвакуируемся. И чтоб я вас тут больше никогда не видел.

– У нас есть разрешение, – говорит Крис.

Гость косится на прозрачный файлик с бумагой от Комитета по культуре.

– Вижу, – серьезно говорит он. – С печатью. Но есть проблема. Печать немножко не та. Полчаса действует, дальше нет.

– Это как? А какая должна быть?

– Запомни, подруга. У кого правильная печать, тому и на улице лабать не нужно. Те на закрытых вечеринках работают. Во-он там, подальше, на островах.

– Но тут же у вас всегда играет кто-то?

– Это свои колдыри, местные. Если по чесноку, нихрена они тут не срубают. Максимум себе же на пивасик. И вы вряд ли что получите, кроме плоскостопия… Не ту вы профессию выбрали, дети.

– А вы ту, что ли?

Зря она так наглеет. Гость темнеет лицом. Делает еще полшага вперед.

– Ну-ка, резко с вещами на выход, – говорит он. – Чтоб духу вашего тут не было.

Серега делает шаг вперед. Но аккордеон слабо похож на рыцарский щит.

Один из гостей опускает руку в карман. Делает легкое и неуловимое движение. Щелк! И в кожаных мехах аккордеона образуется сквозная продолговатая прорезь. Инструмент издает легкий жалобный свист.

– Вы чего делаете? – голос у Сереги такой, будто нож воткнули в него самого. – Блин, вы чего творите?

Гость смотрит на него с непонятной улыбкой.

– Усохни, Есенин, – советует он. – У тебя… с твоей фотографией… в любой ВТК много друзей будет. Только ты их не запомнишь… потому что будешь смотреть в другую сторону.

Сергей сжимает кулаки, Макс его удерживает.

– Ладно, Леха, – говорит первый. – Хорош детей прессовать. Они же тут не по крысе, а по незнанию. Они все поняли. Дети, вы все поняли?

Крис скрипит зубами.

– Мы уходим, – говорит она.

021. Знаки судьбы

Мальчики уже грузят комбики в багажник такси, когда Крис наконец разжимает кулаки.

– Маш, – говорит она. – Не плачь. Пожалуйста, не плачь.

Но ее подруга будто не слышит. Слезы текут по ее щекам и исчезают под маской.

– Зачем, – шепчет она. – Зачем это все. Это никому не нужно. Мы никому не нужны.

– С чего ты взяла? Маш… надо просто потерпеть. Выдержать. Мы всех еще уделаем. Я тебе обещаю.

– Как ты можешь обещать… ты не бог и не ангел. Помнишь того, золотого? Плевать он хотел на нас… со своего шпиля… Тебе на меня тоже наплевать…

Машка вся дрожит. Вряд ли она сама понимает, что говорит неправильные и несправедливые слова. С девочками так бывает. Когда ты говоришь плохие вещи, ты не примеряешь их на себя. В отличие от хороших: от них ты отнимаешь процент в свою пользу. А вот всякий шлак даришь другим без остатка.

Крис берет ее за руку:

– Ну да, я вообще не ангел. Меня отчим иногда ведьмой называет. Точнее, ведьмочкой… Только давай опять забьемся на сто рублей, что все будет хорошо. Прямо сегодня. Край – завтра. Если с нами за это время ничего хорошего не случится, я вернусь к Филу и буду всю оставшуюся жизнь у него на сцене плясать. Вместо той жабы, Аньки. Помнишь, как она на пол шлепнулась в своих колготках? Смешно было.

Машка поневоле пытается улыбнуться. Сквозь слезы.

– Вот и слушай, чего я скажу, – продолжает Крис. – Я верю. Я верю в тебя. И ты верь в меня. Тогда все получится. Когда только в самого себя веришь, это эгоизм. Это не работает. Надо верить… друг в друга. Это если без феминитивов, как Фил просит. Нам надо верить в нас. Понимаешь?

Крис говорит сбивчиво, но горячо. Конечно, она не врет. Конечно, она верит.

Надо верить друг в друга. В русском языке это звучит четко. Дружба творит чудеса. Дружба меняет судьбу. Дружба делает тебя счастливым. Даже вернее, чем любовь. Даже надежнее. Крис это точно знает.

– А как же твой ангел? – Маша приспускает масочку на подбородок. Когда она промокает насквозь от слез, это неприятно.

– Он не ревнует, Маш. Он добрый.

– Правда?

Крис не успевает ответить. «Вжик!» – говорит телефон у нее в кармане, и она смотрит на экран.

– Странно, – говорит она. – Упало пять косарей от… какого-то Алексея… и еще написано… Серега, угадай, что там написано? Ты будешь смеяться. «На ремонт гармошки».

Сергей уже погрузил в машину футляр с раненым аккордеоном. Он не смеется. Он даже как будто не удивляется.

– По минимуму, но на заплатку хватит, – говорит он.

Зато Маша смотрит на Крис круглыми глазами:

– Ты это имела в виду? Это… должно было случиться?

Крис задумчиво потирает нос.

– Так-то знаки судьбы не выбирают, – говорит она. – Но если это не знак, то я тогда всю жизнь играю «Валенки».