Наши тонкие струны

Ну да, иначе и не скажешь. Это ребристая кровельная жесть, к тому же вся в бурых пятнах ржавчины. Когда идешь по такой кровле, она страшно хрустит и прогибается под ногами. Зато там, вдали – над некрашеными крышами, – виднелся золотой шпиль Петропавловки, тот самый, с летящим ангелом. Может, это и не знак, но Макс долго выбирал нужную локацию. Перелопатил все руферские форумы и выбрал.

Узнал даже код замка парадной.

Чердачную дверь удалось вскрыть за пять минут. Просто выдернуть плоскогубцами ржавые гвозди и аккуратно снять проушины вместе с запертым замком.

И вот теперь группа готова к съемке. Все приготовлено заранее: колонка с bluetooth будет играть фонограмму с заранее записанным голосом, останется только синхронно открывать рот и делать вид, что играешь на гитаре. А еще у них есть камера с ручным стабилизатором (вроде большой черной рогульки с противовесами) и запасные аккумуляторы. Если понадобится, можно будет включить дополнительный свет. Рыжее вечернее солнце станет лучшим фоном.

Осталось дождаться заката.

Крис перебирает струны гитары. Она как раз сочинила новую песенку:

Здесь последний этаж, здесь никто не найдет нас.

Никто не услышит, никто не придет.

Нас никто не увидит из окон напротив,

и никто ни о чем нас не спросит.

Машка тихонько напевает этот текст, сдвинув маску на шею. Здесь никто их не увидит, а друзей она уже почти не стесняется. Разве что совсем немножко.

На ней шелковое белое платье, как у Снежной Королевы. Если приглядеться, в нем можно узнать сценический костюм солистки фолк-ансамбля. Вот когда пригодился дар Филиппа Филиппыча! Кстати да: Маша переодевалась здесь же, на крыше, спрятавшись за трубу. Крис держала ее за руку, чтобы она не поскользнулась. Макс волновался.

Он осторожно наводит на нее объектив камеры-беззеркалки. Машке не видно. На экранчике появляется ее лицо крупным планом.

И искалеченные губы.

Эх, эх. Что за злая судьба. Девятьсот девяносто девять из тысячи безголосых и бездарных певиц могут ежедневно улыбаться, целоваться, сниматься крупным планом без всякой маски. И только Машке, самой талантливой и самой красивой девушке на свете, так не повезло.

Так думает Макс, и его лицо темнеет. Или это облачко наплывает на солнце?

– Ладно, – говорит он. – Давайте сделаем пока первый прогон, с гитарой. Крис, садись к свету. Как договаривались.

Крис в клетчатой рубашке присаживается спиной к облезлой кирпичной трубе. Недорогая кольцевая лампа светит ей в лицо. От этого в ее зеленых кошачьих глазах зажигаются крохотные белые колечки, как у ведьмы. Макс недоволен. Он просит сестру подвинуться. Окей, боковой свет даже лучше, и на рыжем лаковом боку «Гибсона» больше нет засветки.

Музыка играет из колонки. Макс рулит камерой. Поначалу Крис не попадает в ноты, а еще норовит то и дело почесать нос, и приходится начинать заново. Отдельно записывают план с руками. Так всегда снимают гитаристов, это унылое клише, но у Крис великолепное звукоизвлечение и длинные пальцы! Бедный Серега сидит напротив и не сводит с нее глаз. То есть с ее рук, рыженькой челки и клетчатой рубашки с расстегнутым воротом.

Потом все идет четко. Гитаристка даже не смотрит на гриф. Ее мечтательный взгляд устремлен вдаль, туда, где летит золотой ангел, который иногда исполняет желания – если ему не лень, конечно.

Панораму и ангела – и Сережку немножко – они подснимут следующим прогоном.

– А сейчас дубль с Машей, – объявляет Макс.

Солнце заходит. В небе полыхает настоящий пожар. Завтра будет ветреный день.

Алый занавес поднимается. Можно выходить на сцену.

И вот Маша в своем волшебном платье стоит на крыше, обратив лицо к солнцу, Максим со стедикамом – впереди. Масочка приспущена, но и страшный шрам почти не виден. Алое солнце как будто заливает огнем машкино лицо.

Она поет под bluetooth-колонку, почти не раскрывая губ:

Мы сидим, свесив ноги, на краешке крыши,

и никто никогда не поднимется выше.

Крис держится поодаль, чтобы не попасть в кадр. Гитара уложена в кейс. Крис не знает, чем себя занять. Достает из сумки телефон Макса и снимает видео о том, как они снимают видео. Это называется making of, и если группе везет с карьерой, потом эти рабочие съемки выпускают отдельным фильмом и продают за миллион долларов.

Почему она взяла телефон Макса? На нем продвинутые камеры, с оптическим зумом и хорошей стабилизацией. Правда, видео у Крис все равно получается так себе. Шаткое, дерганое. Для тиктока и то не годится.

Перед последним куплетом – длинный проигрыш на гитаре с аккордеоном на подкладке. Можно немного передохнуть, все равно в финальном монтаже здесь будет план с Крис, а заодно панорама города. Маша снимает маску: в ней все-таки жарко. Макс опускает камеру, отступает на шаг и оказывается на самом краю крыши.

Наступает на какую-то железку.

Вскрикивает от неожиданности и роняет стедикам. И окончательно теряет равновесие.