Наши в Хогвартсе (продолжение) (СИ)

Их появление за преподавательским столом было встречено доброжелательными улыбками коллег. Никто из них, впрочем, не проявлял повышенного участия, из чего Эйлин заключила, что Директор не посвящала педколлектив в подробности случившегося. За что и она, и Северус были ей крайне признательны. Хотя бы сегодняшний ужин можно было провести в более или менее спокойной обстановке. Однако, несколько свободных мест за слизеринским столом резали глаз и не давали возможности полностью забыть о причине, вызвавшей отсутствие части студентов их факультета. Что ж. Завтрашний номер «Ежедневного пророка» даст им всем, и студентам, и преподавателям, пищу для разговоров и обсуждений. И тогда они с Северусом станут объектами самого пристального внимания, бестактного любопытства и совершенно неуместного сочувствия. Особенно она, Эйлин. Каждый брошенный на неё взгляд будет напоминать ей о том унижении, которое она испытала и вызывать новый приступ омерзения к себе. Эйлин передёрнуло. Гримаса, исказившая её лицо, держалась там всего лишь мгновение, но Северус уловил её и, несмотря на сомнения в правильности своих действий, всё же сжал под столом руку жены. Ощутив её лёгкое ответное пожатие, он немного успокоился, тем более, что лицо Эйлин вновь приобрело вежливо-доброжелательное выражение, а взгляд стал холодно-безразличным. Завтра будет то, что будет. Она сумеет пройти и через это. А сегодня можно позволить себе не думать об этом и просто спокойно поужинать. Тем более, что оба они вдруг ощутили сильный голод, поэтому поели с аппетитом, чем очень порадовали исподтишка наблюдавшую за ними Минерву.

Подойдя к ней по окончании ужина, супруги Снейп объявили о своём согласии занять предлагаемые им должности. Директор улыбнулась им и, кажется, вздохнула с облегчением:

— Когда вы сможете приступить к занятиям? — спросила она, адресуясь, скорее к Эйлин. Насчёт Северуса она не сомневалась — тот будет готов к работе уже на следующий день.

— Завтра, — твёрдо ответила Эйлин. Она уже приблизительно прикинула, чем будет заниматься с каждым курсом в ближайшие пару дней. А остальное додумает по ходу. Главное, чтобы занятия не прерывались, чтобы студенты поняли — жизнь в Хогвартсе, несмотря ни на что, идёт своим чередом.

— Благодарю вас, — Мак-Гонагалл склонила голову. — Я знала, что на вас можно положиться. Со своей стороны, обещаю вам любую поддержку и помощь. Обращайтесь ко мне по любым вопросам.

— Спасибо, Минерва.

— Я объявлю об этом студентам завтра утром перед завтраком.

— Желательно до появления совиной почты, — хмуро произнёс Северус.

— Да, вы правы, — Мак-Гонагалл тоже понимала всю щекотливость ситуации и то, как её ощущает Эйлин. — Вы — мужественная девушка, — обратилась Минерва непосредственно к ней, — и, я верю, вы преодолеете себя и сумеете достойно пережить эти первые, самые трудные дни после того, как все узнают о происшедшем. Я понимаю всё то, что вы чувствуете, а посему вдвойне благодарна вам за ваше согласие принять моё предложение и занять пост профессора зельеварения.

— Благодарю, — Эйлин склонила голову. На её лице не дрогнул ни один мускул, оно оставалось бесстрастным, не выдавая чувств девушки.

«Снейп. Настоящий Снейп в юбке, — подумала Минерва с невольным уважением. — С кем поведёшься, от того и наберёшься. Они друг друга стоят»

— В таком случае, до завтра, — услышала она холодный голос Северуса. — Доброй ночи, Минерва.

— Доброй ночи, — ответила Директор, провожая взглядом супругов Снейп, быстро удаляющихся по направлению к выходу из почти полностью опустевшего Большого Зала.

Северус и Эйлин молча шли по почти пустынным коридорам замка, направляясь в подземелья — она на полшага впереди него. Северус внимательно вглядывался в напряжённую фигурку жены, почти физически ощущая холодок отчуждения, медленно, но верно возводившего между ними невидимую, но от этого не менее страшную преграду. Северус, всегда уверенный в себе и способный найти выход, казалось, из любой, самой безвыходной ситуации, сейчас был растерян и не знал, что предпринять. И это омерзительное чувство растерянности, эта нерешительность выводили его из себя. Он злился и ругал себя за трусость, за то, что боялся прямо поговорить с женой, чтобы расставить все точки над і. Её желание не причинять ему боли и не говорить неприятные вещи теперь оборачивалось против них, не давая возможности откровенно обсудить проблему и отыскать пути её решения.

Так и не решив, стоит ли ему поговорить с Эйлин, Северус открыл перед ней дверь, ведущую в их комнаты и тщательно закрыл её за собой, делая вид, что поглощён наложением заклинаний, чтобы скрыть свою мерзкую, бесившую его самого растерянность.

Эйлин, чувствовавшая то же самое, что и её муж, поспешно сняла мантию и, направившись в спальню, заявила:

— Я в душ.