Наши за границей

— Это не электричество… Разв электричество такое бываетъ! Вонъ у насъ на Невскомъ электричество-то! А это, это… Какъ его? Это магнетизмъ… животный магнитизмъ, должно быть.

— Полно, полно. Животный магнитизмъ совсмъ другое. Животнымъ магнитизмомъ усыпляютъ. Я читала. То изъ человка выходитъ… изъ его живота… Это особенные такіе люди есть, которые изъ себя животный магнитизмъ испускаютъ, и называются они медіумы.

— Да нтъ-же, нтъ. Ну, что ты меня морочишь! Гд медіумы, тамъ спиритизмъ.

— Сказалъ тоже! Спиритизмъ — духи… Тамъ покойниковъ вызываютъ. То-есть не настоящихъ покойниковъ, а ихъ тни, — вотъ он и стучатъ въ столъ.

— Ну, такъ гипнотизмъ… Вотъ какъ: гипнотизмъ…

— Ахъ, какъ ты любишь спорить, Николай Иванычъ! Гипнотизмъ — это, когда человкъ деревенетъ и его булавками колютъ. А это электричество. Вдь электричества разныя бываютъ. Въ телефон вонъ тоже электричество.

Супруги заспорили. Наконецъ Николай Ивановичъ махнулъ рукой и сказалъ:

— Ну, пусть будетъ по-твоему, пусть будетъ электричество. Плевать мн на все это. Пойдемъ въ театръ арабовъ смотрть.

Они отправились по направленію къ освщенной газомъ театральной вывск.

— Ты разсуди самъ: ну, кто-же можетъ съ башни животомъ такой большой магнитизмъ пускать, который даже полъ-неба обхватилъ? — все еще унималась Глафира Семеновна.

— Довольно, Глафира Семеновна, довольно… — останавливалъ ее Николай Ивановичъ. — Надоло.

— Нечего тутъ и надодать. Я про все это даже въ книжк читала.

— Пожалуйста, не хвастайся своимъ образованіемъ. И мы тоже кое-что читали.

— Ну, гд теб съ мое читать! Когда теб?.. Вдь ты цлый день въ лавк стоишь, а я дома и все за книгами…

— Знаю я твои книги! Про Гастона, про Берту, да про Жерома — про ихъ любовныя похожденія…

— Неправда, неправда. Я и ученыя книги читаю.

— Про ученость ужъ ты оставь. Хороша твоя ученость! Ученость свою ужъ ты доказала. Сейчасъ я просилъ тебя въ ресторан селедку по-французски спросить, такъ ты и то не могла.

— Оттого, что насъ про селедку не учили. У насъ пансіонъ былъ для двицъ… Ну, съ какой стати двицу про селедку учить? Селедка — предметъ мужской, а не женскій, она принадлежитъ къ закуск, а закуска подается къ водк, а водку разв двицы пьютъ?

— Да вдь двицы-то выходятъ замужъ, длаются потомъ хозяйками, подаютъ мужу и его гостямъ селедку къ водк, такъ какъ-же ихъ про селедку-то не учить?..

Въ это время надъ самымъ ухомъ супруговъ раздался ударъ въ ладоши и громкій сиплый выкрикъ:

— Nous commen`eons! Dans un quart d'heure nous commen`eons! Voyons, messieurs et mesdames… Faites attention… Voici la caisse… Prenez les billets D'ep^echez-vous, d'ep^echez-vous. Seulement un franc. Супруги такъ и шарахнулись въ сторону. Кричалъ рослый человкъ въ усахъ, въ красной расшитой золотомъ куртк, въ синихъ шальварахъ и въ бломъ тюрбан на голов, зазывая въ театръ публику.

— Фу, чортъ тебя возьми! Лшій проклятый! — выругался Николай Ивановичъ, и даже погрозилъ усатому человку кулакомъ, но тотъ нисколько не смутился и продолжалъ зазывать:

— Quelque chose de remarquable, monsieur. Quelque chose, que vous ne verrez pas partout… La danse de ventre, monsieur… Venez, madame, venez. Nous commen`eons…

Тутъ-же было окошечко театральной кассы. Въ касс сидла пожилая женщина въ красной наколк, выглядывала оттуда и даже совала по направленію къ Глафир Семеновн вырванные изъ книжки билеты.

Супруги подошли къ касс.

— Комбьянъ? — спросилъ Николай Ивановичъ и, получивъ отвтъ, что за входъ всего только одинъ франкъ, купилъ билеты и повелъ Глафиру Семеновну въ двери театра.

XXXIII

Театръ египтянъ и арабовъ, въ который вошли, Николай Ивановичъ и Глафира Семеновна, былъ маленькій театръ-балаганъ, выстроенный только на время выставки, съ потолкомъ, подбитымъ крашеной парусиной, съ занавсомъ изъ зеленой шерстяной матеріи. Размщенные передъ сценой стулья стояли около барьеровъ, составляющихъ изъ себя какъ-бы узенькіе столы, на которыхъ зритель могъ ставить бутылки, стаканы, чашки. Немногочисленная публика сидла, курила и пила, кто пиво, кто вино, кто кофе съ коньякомъ. Англійскій языкъ слышался во всхъ углахъ. Англичане пили, по большей части, хересъ, потягивая его черезъ соломинку и закусывая сандвичами. Представленіе еще не начиналось. По рядамъ шнырялъ мальчикъ въ блуз и продавалъ программы спектакля, безъ умолку треща и разсказывая содержаніе предстоящаго представленія. Бродили лакеи, подлетавшіе къ каждому изъ входящихъ зрителей, съ предложеніемъ чего-нибудь выпить. Одинъ изъ лакеевъ былъ для чего-то въ красныхъ туфляхъ безъ задниковъ и въ простомъ халат изъ дешевой тармаламы, точь-въ-точь въ такомъ, какіе у насъ по дворамъ продаютъ татары. Голова его была обвита полотенцемъ съ красными концами, что изображало чалму.

— Батюшки! Да это не театръ. Здсь вс пьютъ и курятъ въ зал,- сказала Глафира Семеновна.