Наши за границей. Где апельсины зреют

Ресторан, куда они приехали, сиял электричеством и был переполнен публикой. Публика также сидела и около ресторана, на улице, за поставленными столиками. Звенели две мандолины и гитара, услаждая слух публики. Приятного тембра баритон и тенор распевали «Маргариту». Между столиками шныряли цветочницы с розами, мальчишки предлагали сигары, папиросы и спички на лотках, бродили продавцы статуэток из терракоты, навязывая их публике, маленькие босые девочки лезли с нитками кораллов, четками из мелких раковин или так выпрашивали себе подаяние.

Компания вошла в ресторан. Ресторан был роскошный. Потолок и стены были покрыты живописными панно вперемежку с громадными зеркалами. Ресторан был до того переполнен, что компания еле могла найти себе стол, чтобы поместиться, и то благодаря лакею, который, узнав Граблина и Перекатова, очевидно хорошо давших ему вчера на чай, любезно закивал им и усадил всех на стулья.

– Рафаэль! заказывай скорее рыбную селянку! – командовал Граблин Перекатову.

– Водочки, водочки нашей русской православной пусть подадут, – просил Конурин.

– Нигде нет. Три дня уже спрашиваем по ресторанам и кофейням – и нет. Даже не слыхивали и названия, – отвечал Перекатов.

– Тогда коньячку хорошенького.

– И коньяк прескверный. Так селянку заказать? Булябес… – отдал Перекатов приказ лакею, рассматривая при этом карту. – Что прикажете, господа, еще?

– Бифштекс мне попрожаристее, – просила Глафира Семеновна.

– Смотрите, здесь бифштексы делают на прованском масле. Это по всей южной Италии.

– Ничего, я прованское масло люблю.

– И мне бифштекс на постном масле! – кричал Конурин. – Приеду домой, так есть, по крайности, чем похвастать жене. Бифштекс, мол, из постной говядины на постном масле в Неаполе ел.

– Вот в карте, господа, есть олеапатрида. Не хотите ли местного блюда попробовать?

– А что это за олеапотрида такая? Может быть, лягушка жареная? – спросил Конурин.

– Винегрет такой из разного мяса. Все тут есть – и рыба, и мясо, все это перемешано с вареными овощами, с капорцами, с оливками, пересыпано перцем и полито прованским маслом и уксусом. После коньяку прелестная закуска.

– Разное мясо… Да, может быть, там и лягушиное, и черепашье мясо?

– Нет-нет. Лягушек в Италии не едят.

– После селянки всем по порции бифштекса, а этого винегрету закажи только на пробу две порции. Понравится – будем есть, нет – велим убирать, – решил Граблин.

– Все будете есть, потому что это вкусно.

– Только уж не я, – вставила свое слово Глафира Семеновна. – К рыбе за границей я не касаюсь.

– Для дамы мы спросим желято – мороженое. В Неаполе славятся мороженым и приготовляют его на десятки разных манеров.

Перехватов стал заказывать лакею еду.

– «Асти», «Асти»… Три бутылочки «Асти» закажите, – предлагал Николай Иванович.

– Ага! Знаете уже, что такое «Асти»!

– Еще бы, наитальянились в лучшем виде.

XLVIII

Все заказанное в ресторане подано было отлично. Провизия была свежая, вкусно приготовленная, порции были большие. Ресторан произвел на всех самое приятное впечатление, хотя Глафира Семеновна до булябеса и олеапотриды и не дотрагивалась, как вообще она за границей не дотрагивалась ни до одного рыбного блюда из опасения, что ей подадут «что-нибудь вроде змеи», и довольствовалась только бифштексом и мороженым. Мужчинам же булябес, приготовленный с пряностями и сильно наперченный, вполне заменил русскую рыбную селянку. Они ели его, покрякивая от удовольствия, и то и дело пропускали в себя мизерные рюмочки коньяку. Олеапатрида тоже оказалась недурной закуской к коньяку, хотя Конурин, выбирая из нее разные кусочки и подозрительно их рассматривая, и сказал:

– Немцу есть, а не русскому. Немец форшмак свой любит за то, что ест его и не знает, что в него намешано. Так же и тут. Разбери, из чего все это, – ни в жизнь не разберешь. Может быть, есть зайчина, а может быть, и крокодилина.

– Уж и крокодилина! Наскажешь тоже! – улыбнулся Николай Иванович.

– А что же? Здесь все едят всякую тварь.

– Послушайте… Уж хоть бы другим-то не портили аппетит своими словами, – брезгливо заметила Конурину Глафира Семеновна.

– Да не едят здесь крокодилов, не едят, да и нет их в Италии, можете быть спокойным, – сказал художник Перехватов. – Зайцев тоже здесь нет. Это северная еда. Разве кролик.

– Тьфу! Тьфу! Еще того лучше! – плюнул Конурин.

– Да уж ешь, ешь, что тут разбирать! – кивнул ему Николай Иванович. – Приедешь в Питер, все равно после заграничной еды рот святить придется.

– Я не понимаю, господа, зачем вы такое кушанье требуете? – проговорила Глафира Семеновна.

– А чтобы наитальяниться. Да ведь, в сущности, очень вкусно приготовлено и к коньяку на закуску как нельзя лучше идет. Ну-ка, господа, еще по одной коньяковой собачке… – предложил Николай Иванович.

Поданная на стол бутылка коньяку была выпита до дна, и компания развеселилась. Три бутылки шипучего «Асти» еще более поддали веселости.