Насильно мил (не) буду

Откидываюсь на спинку кресла, прикрываю глаза. Всего на секунду, и вдруг просыпаюсь от собственного всхрапа. Как же так? В последнее время с организмом творится что-то странное — хочу спать, и все. А ведь раньше мог хоть трое суток подряд сидеть в засаде без потери внимания. Долгая поездка меня утомила.

Тянусь вперед, чтобы нажать на кнопку внутренней связи на рабочем телефоне и попросить кофе, и роняю ручку. Пытаюсь ее подхватить, резко дергаюсь и морщусь, перед глазами все мельтешит. Это длится несколько секунд, но все равно пугает.

Стресс, все стресс… Но теперь, когда я нашел свою дочь, стресса в моей жизни будет гораздо меньше, а удовольствий больше.

Наверное, некоторые слабохарактерные на моем месте из-за частых головных болей пошли бы к врачу, но я эскулапам не сдамся. Еще чего! Мужчины из рода Полонских — сильный народ. Нас так просто не возьмешь. Дед мой за всю жизнь не сожрал ни одной таблетки, прадед дожил до восьмидесяти и умер от вражеской пули. Отца не помню. Умер рано. Убили.

Мне всего пятьдесят, еще лет двадцать-тридцать можно не заботиться ни о чем. Здоровье никогда не служило поводом для волнений. Я силен как бык, всегда был таким. Кроме того, у меня отличная карьера, достаточно денег, а главное — я смог обеспечить своей дочери безопасность.

Я молодец, добился всего, к чему стремился. Моя доченька, дочурочка теперь стопроцентно меня переживет. Никакой скот на нее не позарится, не сделает плохого, не обидит, не поранит.

Не обидит, не поранит.

Не поранит.

Порани…

Резкая боль ввинчивается в висок как ржавое сверло. И сверлит, и сверлит, продираясь внутрь.

Поднимаю руку, чтобы нажать на телефоне кнопку внутренней связи.

— Милана, вызови «скорую».

— Милана!

Э-э… Почему я не слышу звук собственного голоса? Я же говорю!

Однако не слышу ни себя, ни вообще чего-либо. Кроме того, кнопку внутренней связи я так и не нажал. Рука не поднимается. Почему моя рука не поднимается?

Перед глазами начинают кружиться черные мухи. Жирные черные мухи жужжат у меня в голове.

Не замечаю, как падаю со стула. Голова ухает от боли. Ковер пахнет плесенью. Плесень повсюду. Черная вонючая плесень.

Сейчас немного полежу и встану. Сейчас только наберусь сил и…

Почему я не оставил Ясмине продукты?

Почему? Почем… по…

— М-м-м… м-м…

Глава 52. Найти Ясю

Ясмина

24 часа в бункере.

Я хочу есть.

Неужели этот больной придурок не понимает, что беременным женщинам нужно есть? Это же садизм чистой воды. Он что, думает, я не человек, что ли? Очень на это похоже.

«Как рука не может жить отдельно от тела, так и ты не можешь жить отдельно от меня, доченька», — так он вроде бы говорил.

Ну правильно, чего уж там, сам поел, руку отдельно зачем кормить?

Или это он так учит меня уму-разуму? Прямо как тогда, в юности, когда я часами сидела голодная в холодной лачуге. Наверное, он хочет добиться моего послушания. А чем-нибудь тяжелым по темечку он не боится получить, зайдя сюда в очередной раз? Я ведь и стукнуть могу!

Впрочем, я буду его слушаться как миленькая…

Вот так посижу пару-тройку дней без еды и буду подчиняться на раз, как дрессированная собачка! Все, что угодно, лишь бы не навредить моему малышу, а голодовка очень вряд ли пойдет ему на пользу.

Методично обшариваю комнату, в которой меня благосклонно поселили. Здесь есть книги, одежда, моющие средства. В правой стене находится дверь в ванную, здесь есть душевая кабинка и туалет. Слева дверь в котельную, где я могу регулировать температуру воздуха и управлять генератором. Есть кухня с электрической плиткой и даже что-то вроде вытяжки. Кладовая, где теоретически должны быть припасы, а также огромная морозильная камера. Но нигде нет еды! Ничего нет, даже самых завалящих консервов. Однако в бункере должны быть продукты, разве его строят не для того, чтобы любой ценой сохранить жизнь?

Открываю шкаф с одеждой, тут куча всего нового — джинсы, кофты, пижамы, платья…

Ешки-матрешки, ну зачем мне в бункере платья? Для кого мне их тут носить? Для отца, что ли?

В голове вдруг всплывают его слова: «Ты такая красивая, Ясмина!» И жадный взгляд. Что он тут себе намечтал, когда создавал это место?

Фу…

Несмотря на то что генератор до сих пор работает, мне холодно. Вываливаю вещи из шкафа, чтобы решить, во что переодеться. Очень скоро понимаю, что наряды мне малы. Они подошли бы, останься я угловатой семнадцатилетней девочкой, но я выросла.

Может быть, он задумал «похудеть» меня до этого состояния. Интересно, грудь он мне тоже планировал уменьшить или нет?

Стены бункера давят. Такое ощущение, что они сдвигаются и через какое-то время просто расплющат меня. Останется только мокрое место. А-а-а!

Я есть хочу!

* * *

Захар

— Кто-то умер, — хмурится Громов, наблюдая из окна машины за подъездом, в котором находится квартира Александра Полонского.

— С чего ты взял? — Присматриваюсь к подъезду.

— Вон, видишь, солдаты с венками?

И точно. Возле машин, припаркованных сбоку, стоят несколько бравых ребят и держат венки, несмотря на промозглый ветер.

— Давай я пойду с тобой, — продолжаю настаивать.