Насильно мил (не) буду

Но Громов непоколебим, дал же бог родственничка.

— Я пойду один, вдруг соседи потом узнают тебя по фото. Мое лицо Полонскому точно неизвестно, не мелькал на его радарах. Зайду по-тихому, позвоню в дверь, разведаю, что и как, расспрошу людей… Вдруг он просто поселил девчонку в квартире.

Пыхчу, наблюдая за тем, как широкая спина начальника скрывается в подъезде.

Ну да, конечно, папашка прям так и поселил Ясю у себя. Драгоценность, которую искал годами. Я бы больше поверил, посади он ее на цепь и запри где-нибудь за тридевять земель. Впрочем, проверить квартиру также нужно.

Ожидание — пытка. Считаю секунды в самом буквальном смысле. Их в девяти минутах оказывается целых пятьсот сорок.

Вижу хмурую физиономию Громова, выходящего из подъезда.

С трудом сдерживаюсь, чтобы не рвануть навстречу. Жду в машине.

— Полонский не держит Ясмину в квартире, — заявляет Громов, забираясь на пассажирское сидение. — Это его похороны. Три дня назад он скончался от обширного инсульта.

* * *

Ясмина

Три дня в бункере.

Я разобрала вентиляцию над электрической плитой.

Это было сложно сделать, но я нашла чемоданчик с инструментами и у меня получилось. Хотела проверить, куда ведет труба, но оказалось, она слишком узкая, чтобы вместить мое тело.

Без преувеличений, я обшарила пальцами каждый сантиметр проклятого бункера, пытаясь найти лазейку. Жаль, что с железной дверью наверху не удастся справиться при помощи пары отверток. Хоть грызи ее зубами, честное слово. Я бы пошла и на это, но зубы у меня не такие уж прочные.

Зато теперь я понимаю, зачем отец привез меня в бункер.

Он оставил меня здесь умирать…

Собрался уморить меня голодом. Вот его главный урок! Может быть, он даже сидит наверху и балдеет от того, что я тут помираю.

Больной урод! Придурок!

Не понимаю его резонов, за каким чертом нужно было искать меня по всей стране, чтобы оставить в бункере без продуктов. Но нельзя не оценить его план — это ведь идеальное убийство. Здесь меня никто никогда не найдет. А если у него спросят, где я, может смело сказать — сбежала. Ведь я беглянка.

«Я буду о тебе заботиться, доченька!»

«Стану защищать от всех и вся…»

Так и слышу, как отец поет эти байки. Промыл мне мозги, пока вез в бункер. А все для того, чтобы я не сопротивлялась, чтобы как послушная овечка приехала сюда. Я даже в бункер зашла сама, великая дурища!

Поднимаюсь наверх, к главной двери, и поднимаю свою железную биту. Что есть силы стучу по ненавистному стеклу. Морщусь от жуткого звука удара, он режет уши — такое ощущение, что скоро оглохну, но мне плевать. Что там говорил отец? Эта дрянь может выдержать очередь из калаша? Проверим, так ли прочна на самом деле.

Превозмогая тошноту и головокружение, я раз в час или два поднимаюсь наверх, проверить, не зажегся ли свет в доме. Не утруждаю себя тем, чтобы затворить ставню, прикрывающую окно в гостиную. И долблю по этому суперпрочному стеклу, в слепой надежде, что когда-нибудь оно треснет.

Не знаю, сколько раз я по нему ударила. Тысячу? Кажется, не меньше. Руки ноют, появились мозоли, я очень устала, но оно так и стоит на месте как заколдованное. Видно, отец учёл вариант, что я буду пытаться через него выбраться. Обезопасил себя.

В бункере осталось мало целого. При помощи тех же инструментов я разобрала стол. Деревянная столешница была прикручена винтами к железным ножкам. Теперь у меня в арсенале целых четыре железных биты. Жаль бить некого.

Впрочем, я нашла им применение.

Не успокаиваюсь, продолжаю долбить в стекло и жду отца. Должен же снаружи хоть когда-то загореться свет, верно? Ну и что, что за три дня этого так и не случилось.

Интересно, как долго человек может прожить без еды? Кажется, придется это выяснить на собственном опыте.

* * *

Захар

Полонский чуть-чуть не дожил, тварь такая… И не выследишь его теперь, не приведет к дочке.

Костерю несостоявшегося тестя на все лады, пока хожу из угла в угол по номеру гостиницы.

Мы с Громовым сняли один номер на двоих. Уже почти сутки находимся в Новосибирске, а толку с этого чуть. Не имеем ни малейшего понятия, где это шизик мог спрятать дочь.

Умельцы агентства «Пандора» уже пробили все, что могли. Имущества за покойным никакого лишнего не значилось, только квартира в Новосибирске да гараж неподалеку. Ни там, ни там Ясмины, понятное дело, не обнаружилось.

У покойного также не имелось никаких родственников, у которых Ясенька могла прятаться. Пробиваем друзей, но и с ними негусто — не отягощал себя полковник лишними связями.

— Все-таки я думаю, нам надо проверить вариант с Англией, — предлагает Громов.

Разлегся на кровати с планшетом и выдает идеи одна другой хуже.

Я тоже напрягаю голову. Да что там, мой мозг уже сломался, пытаясь решить головоломку — куда же полковник мог спрятать дочку, при этом не оставив ни одного следа. Причем оставил явно без связи с внешним миром, иначе Яся пришла бы на его похороны, все-таки отец.

— Англия — не вариант, — качаю головой. — Ну и что, что он получил оттуда деньги, это еще ни о чем не говорит.