Наследие

до люка. Мы с Доджером быстро разошлись, мистер Хамптон заглянул в тайную комнату.

– Ты показал ей книгу? – крикнул мистер Хамптон.

– Да, пап, – ответил Доджер, чуть покраснев. Мы подошли к лестнице, что вела

наверх. Мы поднялись и вернулись на первый этаж.

– Что–то было знакомым? – спросил с энтузиазмом у меня мистер Хамптон. Его

волнение жалило мое тело.

– Нет, с нами можно было связать лишь крупицы, – разочарование мистера

Хамптона было отчетливым среди других эмоций. Я ощущала себя ужасно, ведь не могла

помочь семье Хамптонов. Я прикрыла рот рукой и зевнула.

– Ты устала, – заявил мистер Хамптон. – Лиззи покажет тебе свою комнату, – мистер

Хамптон стал громко звать Лиззи, пока она не пришла ко мне и Доджеру.

– Что, папа? – проскулила Лиззи.

– Аманда поспит ночью у тебя на запасной кровати, – сказал он дочери. – Покажешь

ей, где это?

Лиззи повернулась ко мне и ликующе улыбнулась.

– Конечно, – воскликнула она. – Идем, Аманда, нам сюда, – она поманила меня в

другой коридор.

Я пересекла гостиную, Джек, Дастин и Тревор сидели на кожаном коричневом

диване. Их эмоции были не так сильны, как в тайной комнате с Доджером. Наверное,

Джек и Тревор смирились с тем, что мы рассказали Хамптонам.

Они повернулись ко мне, я прошла мимо. Я открыла разум для Дастина. Он быстро

прочитал все, стоило мне опустить стену. Я показала тайную комнату, книгу пророчеств и

запись о Винтерах и Челси. Порой картинки в мыслях переносились в разум Дастина.

Разговоры всегда передавались через мысли. Закрывала я разум при разговоре или

нет, Дастин обычно знал, о чем мы говорили, даже если беседа была личной. Это было

связано с мыслями человека об ответе, о том, что он слышал, и Дастин понимал половину,

а то и весь разговор.

Я закрыла разум, пока не возникли мысли о Доджере. Я надеялась, что он не прочел

разум Доджера раньше. Порой беседы со мной приходилось додумывать. Дастин слышал

только одну сторону, не всегда мог полагаться на это.

Лиззи оглянулась, проверяя, иду ли я за ней. К ее удивлению, я шла. Я следовала за

ней, стоило ее отцу попросить показать комнату. Мы остановились у белой двери. Она

была единственным чисто–белым предметом в доме. Наверное, она попросила отца

покрасить ее так, чтобы дверь не сочеталась ни с чем в доме. Лиззи открыла дверь, и меня

атаковала яркая розово–белая спальня.

Это было моим адом. Я ненавидела розовый цвет, но еще сильнее терпеть не могла

поклонение актерам из фильмов и сериалов. Может, потому что я их почти не смотрела,

не окружала себя поп–культурой. Я редко интересовалась Бредом и Анджелиной или

«Анатомией Грей». Я чаше думала о своей ситуации в наследии, где я не участвовала.

Теперь были проблемы важнее, и знаменитости Голливуда для меня были невидимыми.

Стены Лиззи были в плакатах актеров и актрис. Большинство я все же знала. Я

заметила плакат Майли Сайрус рядом с «Jonas Brothers».

– Нравится моя комната? – спросила она, прыгнув на одну из розовых кроватей.

– Ага, – умело соврала я. – Круто, – многие думали, что в тринадцать девушки еще

юны, но я ощущала себя взрослой в том возрасте, многие подростки росли быстрее

обычного. Лиззи пошла по другому пути. Она воплощала юность. Юная невинность в ней

делала из нее доверчивую девочку.

– Спасибо, – она взяла леденец из миски на тумбочке. – Хочешь? – Лиззи указала на

хрустальную миску.

– Нет, все хорошо. Я устала. Я пойду спать после разговора с Дастином.

– Ладно, – Лиззи сидела на своей кровати. Она сунула оранжевый леденец в рот и

вытащила журнал.

Я вышла в коридор. Ощущая три эмоции все сильнее в теле, я понимала, что они еще

там. Они снова повернулись ко мне. Я села в коричневое кресло, эмоции росли. Плечо

Джека было плотно перевязано.

– Как ты? – спросила я, глядя на бинты.

Джек отклонился на диване.

– Ну, – начал Джек, – плечо болит, и меня подстрелил один из лучших друзей. А так

я в порядке.

Тревор закатил глаза.

– Сколько мне раз извиниться?

– Еще один, – заявил Джек, Дастин ухмылялся. Джек, видимо, сказал что–то

смешное в голове. Я могла лишь представлять, что это было.

– Вы не против всего этого? – с любопытством спросила я.

– Против, – буркнул Джек. – Но, похоже, завтра мистер Хамптон все нам расскажет о

Маратаке, так что я сдался. Если бы Дастин не умел убеждать людей, то были бы

проблемы, но пока я могу потерпеть.

Я медленно кивнула. Дастин вскинул брови. Он пытался мне что–то сказать, но я не

знала, что. Я убрала барьер в голове, впуская Дастина.

«Что ты хочешь? Я не знаю, на что ты намекаешь. Я не могу читать по бровям,

Дастин. И я не телепат. Если ты забыл, я ощущаю эмоции, и у тебя повышен уровень

тревоги. Прими успокоительное».

Дастин стал с дивана и подошел к моему креслу.

– Нужно поговорить, – прошептал он. Но не достаточно тихо.

Джек прищурился.

– Говори при нас, Дастин, – Джек хмуро смотрел на меня. Он думал, что я сделала