Наследие

– Да! – бодро кивнул Киршгартен. – Новый густой роман. В кабинете у Наримана родился, Пётр, твой конкурент.

– И ты прилетел, чтобы сказать мне об этом? – угрюмо усмехнулся Телепнёв.

– Ну Петя… – Вера сжала руку мужа.

Ольга презрительно хмыкнула.

– Я прилетел, Пётр Олегович, чтобы выпить за твой новый роман, – невозмутимо проговорил Киршгартен, поднимая бокал.

– Да, пора бы! – взялся за свой бокал Лурье. – А что до новых конкурентов, Ваня, мы, два Петра, им только будем рады!

Все, кроме Телепнёва, рассмеялись. Он же сидел с покрасневшим, насупившимся лицом.

Бокалы потянулись к нему.

– Петя. – Вера погладила его по руке. – Мы пьём за “Белых близнецов”.

– За “Белых близнецов”! – бодро улыбался Киршгартен.

– За “Белых близнецов”! За “Белых близнецов”!

Телепнёв нехотя поднял свой полупустой бокал. Вера забрала у Даши кувшин и наполнила квасом бокал мужа:

– За “Белых близнецов”!

Стали чокаться.

– Ну вот, Ролан. Ты сегодня забил два клина. Один в нас, другой в меня.

Все рассмеялись.

– Пётр, от этих клиньев мы все станем лишь крепче, – ответил Киршгартен.

– И мы оч-чень надеемся на чтение, – подмигнул Телепнёву Лурье.

– Без этого я не улечу! – заявил Киршгартен.

Все выпили. Телепнёв скользнул недовольным взглядом по пьющим, потом ополовинил свой бокал. В нём, раскрасневшемся, уже проступило что-то детское, беспомощное.

– Нет, ну вот… – тряхнул он красными увесистыми щеками. – Послушайте! Ролан, Петя, Ваня, Лидочка! Чёрт возьми, ну вы же знаете меня прекрасно! Я же не Алиса Хелльман, не Вальд Мэй! Я только рад, если взошла новая milklitstar! Я первым протяну ей руку! Если родился новый достойный роман – это прекрасно! Это здорово! Если этот Амиго лихо напластал — это круто! Но – масло! Но – зернистость!

– Новое! – неумолимо произнёс Киршгартен с таким уверенным спокойствием, что Телепнёв закашлялся.

– Новое… – пробормотал он, доставая платок и тяжело откашливаясь. – Ты говоришь… ладно, новое – пусть будет новым. В общем… Ролан… пока я не увижу это новое в холодильнике у Наримана и пока не отведаю – не поверю!

– Это просто устроить, – щёлкнул языком Протопопов и рассмеялся. – Петь, ну я прошу прощения, чёрт с ней, с этой зернистостью, просто хотелось поделиться жареной новостью!

– Нет, не чёрт с ней! – пророкотал Телепнёв, стукнув по столу. – Не чёрт! С нею Бог, Ваня, и ты это прекрасно знаешь! Творчество божественно! Поэтому так важна точность в его оценках. Точность тайн! Скупая и исчерпывающая! Так что закроем вопрос о новом масле! Когда точно увижу лично – продолжим!

– Abgemacht![36] – ответил Киршгартен, подмигивая Ольге.

– Да, сменим тему, – откинулся на спинку стула порозовевший от еды Лурье. – Мне вот что недавно пришло в голову. Смотрите: пахать и пахтать. Два глагола. И всего лишь одна согласная меняет их смысл. Правда, что это символично?

– Верно! – откликнулся Телепнёв. – Мы пахали и мы пахтали!

– Именно! Но!

Лурье поднял пухлый палец и, выдержав паузу, продолжил:

– Но меняет ли смысл эта буква “т”?

– Нет! – воскликнул Телепнёв и облегчённо расхохотался. – Конечно, не меняет! Ты пахал, значит, ты и пахтал!

– Мы пахали, значит, мы и пахтали! – подхватил Протопопов. – Браво!

– Как попахали, так и попахтали! – оживилась ещё больше Лидия.

– Глубока пахота, глубока и пахта! – вставила Вера.

– Как попашешь, так и попахтаешь, – усмехнулась Ольга.

– С кем напахался, с тем и напахтался! – рассмеялся Лурье. – Это случается!

– Слушайте, это тост! – тряхнул пылающими щеками Телепнёв. – Петя, ты гений!

– Пётр, я просто решил сменить тему! – развёл руками Лурье, и все рассмеялись.

– За глубокую пахту! – поднял бокал Телепнёв. Все чокнулись и выпили.

– Дашенька, можно подавать уху! – распорядилась Вера.

Даша ушла на кухню.

– Уху! Ушицу! – хлопнул и потёр ладони Телепнёв.

– Из китов каких океанов? – Лурье промокнул салфеткой выступивший на лбу пот.

– Из наших алтайских речек! Стерлядка!

– Прелестно!

– А что… уже можно? – спросила Таис.

– Уж второй год всё чисто! – спешно доедал заливное Телепнёв. – Всё уже давно… ммм… утекло в Обь, а из Оби в Ледовитый океан, под вечные льды! Да и вообще… не надо делать из остаточной радиации культа. Надо жить, дамы и господа!

– Святая правда! – закивал Лурье.

– Да и реки очищаются быстрее всего, – ободряюще вздохнула Лидия.

– Ну и таблетки есть… – вздохнула Ольга.

Даша вошла с суповницей и поставила её на край стола. Вера встала и стала помогать Даше разливать уху по тарелкам и подавать гостям.

– Запах, запах! – Протопопов артистично помахал руками, привлекая запах из суповницы к себе, и, обхватив ладонями невидимый шар, поделился запахом с Таис. – Причастись!

Та опустила смуглые веки, прикрывая свои миндалевидные глаза, громко вдохнула и прошептала:

– Фэнчаньхао![37]

– И это правда! – поднял палец Телепнёв. – Великолепней стерляжьей ухи нет ничего!

– Согласен! – шлёпнул по столу Лурье. – Даже суп из омаров меркнет.

– Ну вот! А под неё оч-ч-чень советую – белого, ядрёного кваску! – Телепнёв прищурился, обводя всех грозным взглядом.