Наследие аграрного закона Тиберия Гракха. Земельный вопрос и политическая борьба в Риме 20-х гг. II в. до н.э.

Внесение cives sine suffragio в списки римских граждан является проблематичным в первую очередь с правовой точки зрения. Municipia sine suffragio пользовались собственными правовыми и финансовыми системами, которые определяли их formulae census[260]. Присутствие в официальном правовом документе, которым итоговые отчеты цензоров несомненно являлись, каких-либо иных критериев ценза кроме собственно римских представляется крайне маловероятным. Именно по этой причине списки cives sine suffragio[261] существовали отдельно от списков римских граждан. Таким образом, становится понятно, что имел в виду Страбон, когда писал следующее: πολιτείαν γάρ δόντες ούκ ανέγραψαν εις τούς πολίτας, άλλα και τούς άλλους τούς μή μετέχοντας τής ισονομίας εις τάς δέλτους έξώριζον τάς Καιρετανών [они (римляне. – Р.Л.), правда, даровали керетанцам гражданские права, но не включили их в число граждан и даже изгоняли всех других лиц, не имевших исономии, записывая их в «списки керетанцев»] (Strabo. V. II. 3. С 220). Число cives sine suffragio не оказывало влияния на данные римских цензов, передаваемые античными источниками. Лишь кампанцы и граждане двенадцати колоний латинского права, о которых шла речь, по своей вине попавшие в немилость к римлянам, вносились в итоговый отчет, так как лишились права на проведение собственного ценза и получили в качестве наказания римскую formula census[262].

У Полибия объектом римского ценза является το σύμπαν πλήθος των δυναμένων όπλα βαστάζειν [общее число способных носить оружие] (Polyb. II. 24. 16). В пассаже о военном потенциале римлян число последних практически совпадает с данными ценза 234 г. до н. э. Полибий говорит о 250 000 пехоты и 23 000 конницы[263]. С большой долей вероятности можно говорить о том, что для Полибия объектом ценза являлись только военнообязанные граждане, то есть assidui. Дальнейшее тому подтверждение мы находим у Тита Ливия, в его рассказе о переписи 204 г. до н. э.[264]. Здесь он совершенно конкретно определяет критерии, на которых основывается римский ценз в данный период времени. Это – numerus militum и tributum. И то и другое исключает возможность прямого участия пролетариев в искомой процедуре.

Реконструкция П. Бранта предполагает отсутствие каких-либо изменений как в процедуре ценза, так и в критериях, которыми руководствовались римские цензоры при его составлении на протяжении почти 250 лет. Но тот же Тит Ливий, рассказывая о первом римском цензе, отчетливо дает понять, что такие изменения имелись[265]. Он призывает читателей-современников не удивляться тому, что известная им всем процедура выглядела ранее несколько иначе. Хотя речь здесь идет не о категориях населения, подлежавших переписи, но нельзя исключать и каких-то изменений в этой области. Со времени учреждения ценза римское общество пережило значительные социальные изменения, что отразилось на развитии всех его институтов. Это развитие затронуло и римский ценз. Изначально в нем учитывались только военнообязанные граждане, разделенные на имущественные и возрастные классы (iuniores и seniores), в обязанности которых входила также выплата трибута. Последний был отменен после Третьей Македонской войны, вследствие чего исчезло первое препятствие на пути пролетариев к римскому цензу Второе стало неактуальным после так называемой военной реформы Гая Мария. Этим обстоятельством, а отнюдь не ленностью или непрофессионализмом римских цензоров, как это пытается представить Э. Ло Кашио[266], объясняется также и огромное различие в цифрах между цензами II и конца I вв. до н. э.

2.3. Новейшие подходы к решению проблемы ценза 125/124 г. до н. э

Последние десять лет в исследовании гракханского движения ознаменовались попытками отдельных специалистов поставить под сомнение традиционную картину социального кризиса в Риме II в. до н. э.[267]. Наибольшей популярностью сейчас пользуются точки зрения Л. де Лигта, объясняющего увеличение числа граждан в 125/124 г. до н. э. естественным приростом свободного населения во II в. до н. э.[268], и Э. Ло Кашио[269], считающего это следствием специфики работы цензоров, которые при составлении своих итоговых отчетов не всегда точно передавали количество малоимущих римлян, что могло стать причиной разночтений в цифрах, представленных у Ливия и других авторов.