Наследие аристократки

Филипп попрощался, но мысль, что проблема у мамы серьезней, чем всякие акции и страховки, его не отпускала. Филипп надеялся, что она не солгала и у нее все в порядке со здоровьем. Он был единственным ребенком и чувствовал особую ответственность по отношению к ней. Да, мама выглядела очень молодо и была независимой и активной женщиной, но возраст – а ей исполнилось семьдесят четыре – никто не отменял.

Все выходные Лоутон думал не только о маме, но и о Джейн. Филипп хотел позвонить ей и рассказать о своей поездке и о том, что ему удалось узнать о Маргерите. Он решил опять пригласить мисс Уиллоуби на обед. Филипп провел настоящее расследование в Европе, и ему не терпелось поделиться его результатами.

Пока Филипп проводил время на яхте, Джейн переезжала в свое новое жилище – маленькую квартиру с одной спальней в районе Митпэкинг[13], недалеко от Алекс. Квартира Джейн очень понравилась, а родители пообещали помочь с платой, пока она не выйдет на работу.

С тех пор как Джейн ушла от Джона, от него не было никаких вестей. Он словно забыл о ее существовании, вычеркнул навсегда из жизни. Ее это злило, но не более того. Джейн знала, что бывший парень теперь жил с Карой, но особой ревности не испытывала. Это был хороший урок для нее, и она сожалела, что не рассталась с Джоном много месяцев назад, когда их отношения совсем испортились. Последние полгода были напрасной тратой времени, и ей следовало понять это гораздо раньше.

В конце недели Джейн взяла отгул и поехала в «ИКЕА», чтобы купить все самое необходимое в квартиру – ведь у нее не было даже мебели. Алекс приехала к ней на помощь, и оказалось, что она прекрасно управляется с отверткой и инструкциями. В воскресенье вечером Джейн въехала в квартиру, которая выглядела прекрасно. Это было начало новой жизни. Они с Алекс организовала что-то вроде новоселья – сделали попкорн и посмотрели фильм.

В воскресенье Филипп уехал с Лонг-Айленда чуть раньше, чем обычно. Шел дождь, и он знал, что на дорогах будет много машин, а ему не терпелось увидеться с мамой. Купив бутылку ее любимого розового вина, в пять вечера он уже нажимал на кнопку звонка. Валери открыла и удивленно воскликнула:

– Ты рано! – Судя по голосу, это ее обрадовало – как и бутылка вина, которую Филипп ей вручил.

– Я так понял, что у нас будет долгий разговор, поэтому решил приехать раньше, – отозвался он, заходя в квартиру. Там пахло свежими масляными красками – знакомый запах из детства, который Филипп любил и всегда связывал с мамой. Значит, Валери работала перед его приходом.

Она усадила сына на диване в уютной гостиной и налила вина, а сама заняла свое любимое старое кресло, обитое кожей. Лоутон вопросительно посмотрел на маму:

– Итак, что случилось? Рассказывай первая. – Все выходные он волновался о ней и не хотел больше ждать.

– История будет длинной, – со вздохом произнесла Валери и сделала глоток вина. – Я узнала кое-что важное уже давно, но не сказала тебе, когда мы встречались в прошлый раз. Мне надо было время, чтобы все обдумать. Для меня это стало шоком, если честно.

Филипп слушал ее и все больше убеждался, что у мамы проблемы со здоровьем. От страха он затаил дыхание и смотрел на нее во все глаза. Но Валери выглядела прекрасно, как всегда, и совсем не изменилась с их последней встречи.

– Я говорила тебе, что ездила навестить Фиону. Хотела, чтобы она кое-что прояснила в истории с Маргеритой Пирсон. Я внимательно просмотрела фотографии, которые ты мне дал, но ничего необычного на них не увидела. Мне кажется, я уловила какое-то семейное сходство, но у Маргериты была стандартная красота американки англо-саксонского происхождения. Давай признаемся, все белые англосаксонские протестанты выглядят примерно одинаково, – уверенно заявила Валери, и Филипп рассмеялся, услышав это непочтительное высказывание, точно в духе мамы.

– Ну, не всегда, – ответил он, и Валери продолжила: