Наследие дракона

Киоко надеялась, что она привыкнет к занятиям. Рано или поздно. Лучше бы рано. Но наступал новый день, и всё, чего ей хотелось, – глотнуть воды и получить милость в виде быстрой смерти.

– Никуда не годится, – Хотэку склонился над ней, лежащей на спине, и укоризненно покачал головой. – Киоко-химэ, вставайте. Оставаясь внизу, вы вряд ли сможете выжить.

– Разве не должно быть какого-то правила по поводу лежащих воинов? Раз они лежат – они ведь безобидны.

– Во-первых, нет, не должно. Это в мирное время самураи любят говорить о чести. Когда придёт война…

– Если, – поправила Киоко.

– Боюсь, всё же «когда»… Людям будет не до условностей. Кто выживает – тот и устанавливает правила.

Киоко поднялась и приняла боевую стойку. Она снова и снова пыталась понять, как уклониться, но снова и снова оказывалась на земле раньше, чем успевала осознать, что пора защищаться.

– Хорошо, я готова, – это была ложь.

– Не готова, – а это правда. Ей не нравилось, что Хотэку-сан совершенно не соблюдает правил этикета, принятых при дворе. Никто из знати никогда бы не посмел так ответить принцессе. Но почему-то именно это внушало Киоко уважение, и Хотэку казался ей более надёжным, чем остальные придворные. – Пока достаточно.

Она ослышалась? Они начали всего два коку назад. Два коку вместо целого вечера мучений? Видимо, эти мысли отразились на лице Киоко, потому что Хотэку, глядя на неё, усмехнулся и поспешил добавить:

– Гораздо больше смысла учить рыбу делать невозможное в море, чем на суше.

– А есть ли смысл учить рыбу невозможному? – Киоко не была уверена, что правильно поняла сказанное, но уточнять напрямую было бы верхом невежливости. Или невежества.

– Всё невозможно только до первой удачной попытки, – с этими словами Хотэку снял хаори.

Киоко не придала этому значения, но, когда он стал развязывать свой пояс, посмотрела с опаской. А когда дело дошло до завязок на кимоно – молчать больше не смогла.

– Извините, я… я выйду, – она бросилась к двери, думая, что Хотэку стоило бы предупреждать о желании переодеться. Хотя кто вообще меняет одежду посреди занятия? В этом не было никакого смысла.

– Стойте, – голос мягкий, но настойчивый. Киоко остановилась, не дойдя до порога, но оборачиваться не рискнула. Сзади приближались шаги. – Киоко-химэ, в вас таится огромная сила, которую мне никогда не познать. Никому из нас.

Шаги замерли за спиной. Она чувствовала его присутствие, но не оборачивалась. Киоко стоило бы сбежать из додзё прямо сейчас, но что-то держало её. Возможно, парализовал страх. Возможно, его слова.

– Ваш дар… – он коснулся её руки и мягко развернул. Кимоно на нём не было. Киоко упёрлась взглядом в обнаженную мужскую грудь. Немыслимо. Единственная мужская грудь, которую она могла в своей жизни увидеть, – грудь её мужа. А она даже не замужем. И это не её жених.

– Я думаю, мы можем немного изменить наши занятия, – голос напомнил, что смотреть нужно в лицо, и Киоко сделала над собой усилие, чтобы поднять взгляд. Точно, Хотэку. Он говорит о чём-то важном. Она вспомнила, что нужно дышать, и сделала судорожный вдох. – Чтобы раскрыть дар в полной мере и научиться пользоваться всеми возможностями перевоплощений.

Киоко не сразу поняла, что именно выросло за его спиной. Стараясь смотреть в глаза и не отвлекаться на всё, что ниже, она не сразу заметила черноту, раскинувшуюся за Хотэку. Только когда он отпустил её и немного отошёл, она поняла, что чернота тоже двигается, отдаляясь от неё, и имеет определенные очертания. Она наконец перевела взгляд. За спиной Хотэку раскрылись огромные чёрные крылья.

Это было так потрясающе, что Киоко забыла испугаться. Где-то в подсознании металась мысль о том, что у людей не бывает крыльев, но, заворожённая невероятной красотой, Киоко любовалась, оставив страхи на потом. Она подошла и осторожно протянула руку.

– Можно? – робкое, на выдохе.

– Да.

Она коснулась самых крайних перьев. Большие, жёсткие, маховые. Они были не просто чёрными. Когда на них попадали лучи света, можно было заметить синие переливы. Очень красивые, словно на плотный чёрный шёлк набросили тонкую тёмно-синюю вуаль.

Хотэку не стал дожидаться вопросов, когда принцесса опомнится от восторга. Пока Киоко гладила и рассматривала его перья, он тихо пояснил:

– Я ёкай.

И всё. Никаких оправданий. Никаких уточнений. Киоко ничего не знала о ёкаях с крыльями. На Шинджу такие не жили. Во всяком случае, о них никогда не говорили. Она подняла взгляд. Совершенно обычные чёрные человеческие глаза. Нос длинный, но такие бывают и у людей, а всё остальное – как у всех. Всё, кроме крыльев. И возможно, ног, скрытых одеждой.

– Кто-нибудь ещё знает?

– Нет. – Конечно же нет, иначе его не пустили бы даже во дворец, не говоря уже о школе самураев и последующей службе у сёгуна. – Только Норико.

– Она знала? – от неожиданности Киоко поперхнулась воздухом. – И мне не сказала? То есть…

– Не волнуйтесь, я не имел в виду Норико-кошку. Я говорил про Норико-бакэнэко.

– Значит, вы знаете. Это хорошо…