Наследие дракона

Крик этот был совершенно не свойственен ему, а потому Нобу испугался. Но, испугавшись, всё равно прокрался вдоль забора поближе, стараясь держаться за деревьями и не попадаться на глаза самураям. Любопытство было сильнее страха.

В доме Рокеро-сана, судя по всему, хозяйничал один из воинов. И хозяйничал бесцеремонно – грохот стоял на весь двор. Внутри билась посуда, ломалась мебель, в окна летела какая-то утварь, а старичок бегал по двору и звал на помощь, причитал, сыпал проклятиями – всё вперемешку.

Нобу постоял так немного, понял, что, пока весь дом не перевернут вверх дном, от старика не отстанут, и убежал к себе. Бежал он так быстро, что остановился уже на кухне собственного дома, врезавшись в маму.

– Там самураи! Не наши! И они всё бьют в доме Рокеро-сана! – задыхаясь, выпалил он.

– Погоди, не части так, – мама перестала мешать мисо-суп и присела напротив Нобу. – Какие самураи, откуда они пришли?

– Я не знаю, но их доспехи такие красивые! Я подумал, это сёгун со своим отрядом.

– В нашей деревне? – мама поднялась и выглянула в окно. – Что им здесь понадобилось?..

Она выглядела встревоженной, и это испугало Нобу ещё сильнее. Он никогда не видел, чтобы мама волновалась. Она была самой спокойной из всех, кого он знал, даже из мужчин, даже из отцовских сослуживцев.

– Говоришь, они у господина Рокеро? – она направилась к выходу.

– Ага, – Нобу засеменил за ней.

– Оставайся дома. Если придут – скажи, что твой отец самурай. Про меня ничего не говори.

– Хорошо. А почему?

– Нобу, – она снова присела и взяла его руки в свои. – Послушай меня внимательно. Эти люди не любят таких, как мы с тобой. Я не знаю, что им нужно, но ничего хорошего их приход точно не сулит. Я пойду и постараюсь всё узнать, помочь господину Рокеро, но ты будь здесь. Придут – спокойно выйди, поклонись, будь вежливым. Расскажи, кто твой отец, ты же любишь это рассказывать. Всё понял?

Нобу кивнул, и ему почему-то стало очень страшно. Даже страшнее, чем когда от отца не было вестей целую неделю и они думали, что с ним что-то случилось.

Мама ушла, а он сидел неподвижно, пока не услышал крик за окном. Кричал самурай, звал хозяев. Нобу взял себя в руки, улыбнулся, представив, что к нему просто пришёл друг отца, и вышел во двор.

– Здравствуйте, господин самурай, – поклонился Нобу.

– Родители дома?

– Нет, – честно ответил Нобу. Он знал, что нужно быть храбрым, и потому подавил дрожь в голосе и в руках. Он же мечтал быть воином, а воины ничего не боятся, даже других воинов. – Отец сейчас на службе у своего господина. Он самурай! – гордо проговорил Нобу.

– О, так твой отец самурай?

– Да! Он учился во дворце, в школе сёгуна! – Нобу постарался вложить в свои слова всю гордость, которая у него была, и даже немножечко вызова.

– Ну надо же, – самурай улыбнулся. – Ты сын настоящего воина, выходит! Тоже, наверное, мечтаешь стать самураем?

– Конечно! – Нобу осёкся. Всё-таки он не хотел быть как эти самураи. А потом добавил: – Я всегда мечтал быть как отец.

– Благородная мечта. Пусть исполнится, – самурай благосклонно кивнул Нобу, отчего тот слегка опешил, но быстро взял себя в руки и поклонился в ответ.

Гость ушёл. Страх отступил. И Нобу услышал, что творится вокруг: крики и плач. И почуял запах гари. Деревня затягивалась пеленой сизого дыма.

* * *

Мэзэхиро уже устал ездить по деревням. Ему всё труднее было сдерживать ярость. Ёкаи оказались удивительно несговорчивыми и неподкупными, даже самые бедные и завистливые из них. Отряд обошёл все поселения, которые граничили со столицей или находились на пути в Восточную область. Эта деревня была последней, дома здесь были рассеяны по обеим сторонам тракта. Те, кто украл Кусанаги, должны были останавливаться здесь, среди бакэдануки, которыми кишела деревня. Тем более поблизости не было ни рёканов, ни идзакай. Но все деревенские молчали. Проклятые ёкаи готовы были умереть, но не выдавали преступников, никто даже не признавался, что видел их и знает о них хоть что-то.

Если бы Мэзэхиро не знал о порочности их природы, он бы поверил, что и правда никто не укрывал у себя воров. Но он сёгун, наследник первого императорского советника, получившего меч Кусанаги в дар от Ватацуми. Он знает, что души ёкаев – тьма, которую напрасно не уничтожили после войны, позволили ей расползтись по всему острову, отравляя заразой область за областью. Люди за тысячу лет свыклись с ними и всё забыли, но он знал, что чудовищам не место среди них. Знал и сейчас исправлял ошибки предков.

Гонец прибыл, как раз когда Мэзэхиро покинул деревню, оставляя всю грязную работу своим самураям. Сначала они не трогали местных, только громили их дома. Но когда стало ясно, что правды так не добиться, сёгун понял, что на ёкаев подействует лишь страх смерти.

Гонец опешил от увиденного и, не в силах оторвать взгляд от горящей деревни, протянул свиток сёгуну. Мэзэхиро читал письмо и улыбался. Наконец-то хорошие новости.

– Какой ужас… – глаза щуплого парня, и без того слишком большие для его худого лица, сейчас грозили вылезти из глазниц. – Ч-что здесь произошло?