Наследие Кагана

Смерть — это конечная точка перед началом нового пути. Впервые я столкнулся близко со смертью, когда умер мой любимый дед Камал, отец моей матери. Он умер внезапно без каких-либо страданий на склоне семидесяти пережитых зим, он заснул в своей постели и больше не проснулся. Вот так просто ушел в мир сна, а оттуда в мир мертвых. Отец же долго и сильно болел, иногда разум его затмевала болезнь, и он не мог узнать ни меня ни Айдарию, он будто уже прибывал в новом мире, но его душа никак не могла покинуть полуотмершее тело. Отец заболел внезапно, его с ног свалил жар, забрав так ему нужные жизненные силы. Когда отец заболел, я почувствовал разочарование, потому что болезнь забирала его у меня, забирала время, что мы могли провести вместе. Но в тоже время ощутил свободу от его строгих выговоров и нравоучений, я вдруг понял, что наступает мое время становиться во главе своего народа. Сейчас, когда болезнь передала его в руки смерти, я почувствовал опустошенность и тоску. Отца снесли в покойную комнату, это каменная комната в земле, в простонародье принято называть ее землянка. В яме, вырытой под уклоном, выкладывают стены и пол из камня, ставят твердое выточенное из камня ложе, а сверху землянку закидывают землей. Такое простое подземное сооружение сохраняет холод в теплую погоду. Землянка помогает привыкнуть умершему к погребению. Умерший человек становится ближе к земле, прежде чем быть погребенным. В покойной комнате проводят обряд омовения, очищения. Волхвы — служители наших Богов, должны смыть с умершего мирскую жизнь и очистить от грехов, чтобы в мир мертвых умерший пришел с чистой душой и без тоски по миру живых. Для омовения готовят отвар из лапчанки и мяты.

Я стоял около покойной комнаты в ожидании, когда Волхв закончит омовение. После омовения умершего накрывают тканью, в которую впоследствии его обернут для сжигания. Сгорая от собственного нетерпения и не понятной мне самому спешке, я постучал в толстую дубовую дверь.

— Ну, кто там еще! — Раздался еле уловимый голос за дверью.

Я еще раз сильно постучал.

Я услышал как волхв ворча тяжелыми шагами приближается к двери.

— Ну, и кто-то тут такой… — оборвавшись на полуслове, Волхв замер в не решительности в дверях. После не большой растерянности, кою можно было наблюдать на его выражении лица, он склонил голову в почтении ко мне. Раскормленный служитель шагнул из покойной комнаты. Он был облачен в серебряный кафтан, обшитый с узорами из серебра до колен, темно синие длинные сапоги, поверх кафтана была накинута шкура серебряного зверя, на голове белый венец, обшитыми красными узорами. Из-за густой и весьма не опрятной бороды не было заметно шеи, на выпирающем животе виднелся символ наших Богов — это небольшое изображение солнца по бокам с полумесяцами. Солнце было из золота, а полумесяцы, как и полагается, были выточены из серебра.

— Каган Хаким… Прошу простить, но вы слишком рано, я еще не закончил омовение вашего отца.

— Велено было провести обряд еще утром… А сейчас уже солнце клонится к закату.

— Простите ваше Высокородие! — Он снова почтительно наклонил голову. Я вдруг ощутил иное отношение ко мне, более величественное, он уже обращался ко мне ни как к мальчишке, рожденному в семье кагана, а как к истинному предводителю. Такое почтительно отношение немного меня опьянило, и я стал желать посвящения с еще более яростной силой. Я вдруг почувствовал, что рожден для власти, рожден, чтобы со мной считались и возможно Боги сделали Айдарию именно такой лишь потому, что я должен был занять место отца.

— Поторопись с обрядом, я желаю побыть с отцом.

Он, не оборачиваясь ко мне спиной, стал медленно возвращаться в покойную комнату. Когда дверь захлопнулась, я обернулся к небу и задумался о том, как там моя Айдария, вдруг и ей предстоит умереть, чтобы я стал истинным наследником в глазах людей. Я слышал что многие из нижних слоев населения Альбиониума не довольны, что наследие обошло перворожденного ребенка. Они все так же считали, что первым Боги посылают лидера, того кто принесет лучшие перемены и процветание землям Альбиониума. Потому с самого начала, когда узнал, что эта святая обязанность достанется мне, я думал об изменениях в жизни нашего народа в лучшую сторону, я хотел превзойти моих предшественников, и даже те возможные свершения кое могла подарить Айдария нашему народу. Я любил сестру, но желание доказать, что я достоин быть Каганом, что я ничем не хуже перворожденного ребенка, и желание быть главным среди своего народа пробуждала во мне действия и мысли коих я не хотел знать.

— Ваше высокородие, — заговорил еле слышно Волхв, видимо боясь потревожить меня. Вы можете побыть с отцом.

Я кивнул ему в знак того, что он услышан.

— Можешь идти. — Проговорил строго я. Волхв почтительно кивнул и поспешил удалиться.