Наследие Кагана

— А меня как перворожденное дитя на обряд не пригласили. — Спросила я с наигранной обидой. Мой голос звучал звонко в полупустой палате, привлекая внимание скучающих. Старейшины смотрели на меня с растерянностью, Ратники были наготове защищать неудавшегося Кагана. Хаким же был растерян, мне казалось, что он не понимает до конца, что происходит и кажется за испугом от моего появления, в его глазах скрывался стыд. Прикованное внимание старейшин стало меня утомлять, казалось их пустые глаза ликовали, что главная наследница выглядит не совсем как серебряный человек, а у второго наследника кровь и вовсе не бурлит. Я всматривалась в камень, который почему то отказывался вспенивать в голубую пену кровь моего брата. «Боги против, чтобы он стал Каганом» пронеслось у меня в голове. Кажется, все Боги небесных просторов объединились, чтобы я взошла во главу своего рода и примирила наши народы.

— Не бурлит? — Поинтересовалась я в полголоса, отвлекая удивленные взоры присутствующих от себя и привлекая их к камню.

Я потерялась в собственной бесчувственности, все происходящее казалось мне как окутанный туманом сон, каждое свое слово и действие я видела словно со стороны, будто мое тело переживала все происходящее отдельно от моей души и разума. Ноги сделали несколько уверенных шагов к брату. Но ратники, что вошли впереди нас, встали на моем пути, скрывая от моего взора Хакима. Его лицо, выглядывающее из-за плеча ратника, выглядело изнуренным от страха и боли. Не смотря на все свое прежде бесчувствие, мое сердце наконец-то дрогнуло, наполняясь жалостью к брату. Я поняла, что я по нему скучала, скучала по каждой черточке его лица, по его движению, голосу и смеху. Не смотря на все случившееся, не смотря на то, что он отнял у меня мое наследие, возможность попрощаться с отцом, я любила его. Мне было невыносимо больно наблюдать, как он скрыт от меня за спинами своих защитников, как он смотрит на меня не много обозленным и настороженным взглядом. Он как маленький волчонок, который загнан в угол но, не смотря на это, он насторожен, готов к нападению, и на каждое движение скалится. Ратник, что стоял впереди и перекрывал мне путь, в какой-то момент, ожидая от меня нападения, поднял свой меч и направил на меня. Глаза Саяра блеснули яростью, он дернулся вперед, желая обезглавить моего предполагаемого обидчика. Я чувствовала защиту и знала, что тело моего обидчика падет от рук Саяра раньше, чем тот успеет мне навредить, потому я остановила темсущи, отрицательно махнув головой.

— Угрожаешь перворожденному ребенку Анвара? — Строго, даже по сестренки, спросила я ратника, он замялся и оглянулся к брату, словно выжидая от него подтверждения моих слов.

— Как ты добралась сестра? — Наконец-то зазвучал родной для меня голос. Хаким оставался единственным кровным родственником на всех изведанных и не изведанных землях. После звучания его голоса я поняла, что готова простить ему многое. Ведь не смотря на все случившееся, он все же мой кровный брат. Да и ближе его у меня никого не было и не будет. Узы брата и сестры не рушимы, а в смерти нет прощения, в ней только боль и разочарование. Прощать человека после смерти вовсе незачем, не тебе не ему это уже не нужно. Смерть списывает обиды, но прощения в ней нет.

— Хорошо, жаль, что без твоей помощи… — Я желала сказать строго, даже воинственно, чтобы в голосе звучала та независимость, что привела меня сюда но, не смотря на всю видимость холодности и бесчувственности, в голосе прозвучала скрытая обида. — Ты не рад моему возвращению? Не желаешь обнять сестру… — Рушился мой воинственный вид, рушился лед, окутывающий мое сердце.

Он шагнул ко мне на встречу, я почувствовала желание плакать от того, что все же наша с ним связь не разрушена желанием власти каждого из нас. Ратник отступил, пропуская его ко мне, когда я забылась и на долю мгновения потеряла бдительность в ожидании теплых родственных объятий, Севара ухватилась за кафтан брата и завопила, голос звучал ее дико, с отголосками ненависти и растерянности. Она не желала нашего примирения, сейчас я увидела мачеху другими более взрослыми глазами, глазами повидавшими смерть, и другую жизнь. Она была пропитана ненавистью к окружающим, да и судя по всему к самой себе. Я всегда считала ее спокойной и величественной, но сейчас я поняла, что все ее напущенное величие заключалось в высокомерии к слугам, да и ко мне.

— Не иди к ней, не иди… — Взбалмошный крик наполнил главную палату, голос был неприятный, скрипучий — Да и не брат он тебе, все это уже поняли. — Она отпустила кафтан и свалилась на пол, глаза округлились, ее взгляд был наполнен отвращением, метая искры злобы, она желала, чтобы здесь разгорелся пожар вражды.

— Не смотря на то, что ты пожелала, чтобы меня убил Аяз, я не буду тебе мстить кровью своего брата. — Я сказала это неуверенно, я не понимала, зачем она отрицает нашу кровную связь. Хотя ее слова и отсутствие голубого бурления наводили меня на отдаленную и неуловимую мысль, что Хаким мог быть рожден не от отца.