Наследие кельтов. Древняя традиция в Ирландии и Уэльсе

Идея ежегодного поединка, вероятно, объясняет и годичные промежутки между событиями в ряде других повестей. Так, Пуйлл, который временно принимает облик Арауна в серых одеждах, короля Аннувна, через год после встречи с Арауном должен встретиться в поединке с Хавганом (букв. «яркость лета»); победив его, он получает имя Властитель Аннувна, в чем, несомненно, проявляется ритуальный характер данного поединка. Посвататься к Рианнон Пуйлл может опять-таки лишь через год после встречи с ней. Во время брачного пира среди гостей вдруг появляется великан Гуаул («свет») и обманом вынуждает Пуйлла уступить Рианнон ему. Рианнон добивается от Гуаула годичной отсрочки, и ровно через год сам Пуйлл появляется на брачном пиру, хитростью побеждает Гуаула и получает свою невесту обратно[839]. Сходным образом, когда Брандуб («черный ворон»), король Лейнстера, хитростью заполучает себе жену Монгана, та просит у своего нового господина годичной отсрочки, а через год Монган возвращает ее при помощи другой хитрой уловки[840]. Курои Мак Даре, «муж в сером плаще» из Корко Дивне, выигрывает у уладов Блатнат («цветочек») и уводит ее с собой, посрамив Кухулина. Но через год Кухулин похищает Блатнат и с ее же помощью убивает Курои[841]. Правда, в данном случае поединок происходит на Самайн. Согласно той версии, о которой мы ведем речь, Блатнат становится женой Курои, как Персефона — женой Аида, но по другой версии, она вначале была женой самого Кухулина, и, прежде чем получить ее, Курои трижды приходил к Кухулину с просьбой отдать ее ему, причем каждый раз в конце года[842]. Имя Блатнат соотносится с именем валлийской Блодуэд («цветы»), неверной жены, которая магически создана для Ллю Ллау Гифеса из цветов дуба, ракиты и таволги.

2

Все названные повести, безусловно, соотносятся с распространенными календарными ритуалами, в ходе которых происходит шутовское сражение между персонификацией лета, украшенной венками из первых цветов и одетой в зеленое или белое, и персонификацией зимы, одетой в меха и украшенной ветками падуба[843]. Как ни странно, почему-то весьма мало внимания обращают на то, что мотив нарушения брачных уз в «Похищениях» также находит прямое отражение в народной обрядности, где прослеживается корреляция эротической свободы с летом, а именно с маем, первым месяцем лета, и конкретно с первым днем мая. Май — «веселый месяц», месяц-праздник, месяц танцев и любви, когда «веселые парни… забавляются со своими милыми». Для валлийских поэтов XIII–XIV вв. май — прежде всего месяц любви и внебрачных связей. Один из поэтов прямо связывает это время с возвращением к первобытной свободе:

Прежде чем повсюду утвердился закон папы
И прежде чем наложил он на нас свои запреты,
Каждый мог заниматься любовью
С милой своей, не чувствуя вины.
Было это радостью, а не грехом,
Когда май строил дома из листьев,
И никто не входил в те дома под деревьями,
Кроме двух влюбленных[844]

.

Любовные стихи, приписываемые известнейшему поэту той эпохи, Давиду ап Гвилиму, пронизаны восхвалениями мая, летних месяцев, лесов, листвы, птичьих песен и зеленых приютов.

Обращаясь к монахине, в которую он был влюблен, Давид ап Гвилим (или кто-то из более поздних поэтов) восклицает:

Неужели вправду, моя милая,
Не по сердцу тебе ветви березы, пышные летом?
Не будь монахиней хотя бы весной,
Разве безбрачие лучше зеленого листьев убора?
Не перстень и ряса скрепляют обет,
Но одежды зеленого цвета,
Приди под сень березы,
Преклони колена пред деревами и кукушкой[845]

.

Стихи прямо-таки пестрят строчками о березе как символе любви. Так называемые «шалаши любви» принято было устраивать под березой или в березовой роще, венки из березовых ветвей дарили в знак любви, а в Уэльсе знаменитый майский шест был обыкновенно сделан из ствола березы.

Самая знаменитая возлюбленная Давида ап Гвилима, Морвуд («божественная дочь мая»), была женщиной замужней («Я люблю лишь ту, у которой есть муж», — говорит другой поэт). Давид строит шалаш и посылает птиц и зверей как «посланцев любви», приглашая в этот шалаш, «дом любви», девушек и даже замужних женщин. В стихах постоянно звучит презрение к целомудрию и намек, чтобы они откликнулись на зов Мая и Лета. Обманутый муж, называемый в валлийских стихах Yr Eiddig («ревнивец»), лето не любит: