Наследие кельтов. Древняя традиция в Ирландии и Уэльсе

Пять — не самое важное число в кельтской традиции, но тем не менее оно фигурирует во многих значительных контекстах. Так, в Ирландии было пять основных дорог и пять знаменитых заезжих домов[550]. В Законах традиционно было выделено пять разделов, и для королей каждой из четырех областей существовало пять запретов (у короля Тары их было семь)[551]. Число пять было значимым и для саг Цикла Финна[552], и для фей. Так, сам Финн считался одним из пяти мастеров каждого ремесла и каждого искусства, и убит он был «пятью сыновьями Ургрена», каждый из которых «вонзил свое копье в царственного вождя фениев»[553]. О таком преобразовании группы из пяти человек в качественно новую единицу говорит в «Похищении» эпизод с отрядом гайлеойленов, чья верность Коннахту вызвала подозрение у королевы Медб. По ее приказу отряд был расформирован и все гайлеойлены распределены среди основного войска таким образом, «чтобы пятеро из них не сходились в одном месте»[554]. В сагах мы часто встречаем мифических персонажей, одетых в пятислойные плащи, а на щите Кухулина вырезано пять кругов, что особенно интересно, если вспомнить, что знаменитый щит Ахиллеса состоял из пяти слоев и что щиты, символизирующие космос, были широко распространены в иконографии Древнего мира[555]. Когда во время болезни Кухулина к нему приходит его супруга Этне и вместе с ней три уладских героя, они становятся вокруг больного так, что Фергус оказывается между ним и стеной, Конал Кернах — между ним и опорой кровати, Лугайд Реодерг — между ним и изголовьем, а Этне — между ним и изножьем, сам же Кухулин, таким образом, лежит в центре[556].

Группы (или «семьи») из пяти знаков составляют и основу тайного алфавита Древней Ирландии, называемого «огам»[557]. Первые три группы пятерок передают различные согласные звуки, а четвертая — гласные. Пятая группа представляет собой дополнительную «семью» и, согласно средневековым трактатам, обозначает дифтонги. В древнеирландских текстах есть упоминания о том, что огам служил для передачи тайных посланий, а также для гаданий. При этом обыкновенно использовались четыре круглые палочки или одна палочка с четырьмя гранями. Ж. Вандриес отмечает, что для системы кельтских числительных необычайно важным было именно число двадцать. Так же обстоит и у ряда народов Индии. Пять добавочных знаков в огамическом алфавите (forfeda) считаются последующим вторичным дополнением, равно как и пятая область[558]. Даже по своему внешнему виду знаки пятой «семьи» значительно отличались от знаков исконных семей.

Фиг. 14. Знаки огамического письма

Можно ли рассматривать как случайность тот факт, что все знаки в пятой группе построены при помощи креста (единичного, двойного или четвертного), ромба, круга или спирали, т. е. символов центра?

В одном средневековом трактате о языке говорится, что есть «пять слов, составляющих вздох поэта». «И если дан нам дифирамб или стих с метрическим размером, как мы его измерим? Ведь в нем нет парной рифмы либо внутренней рифмы. Нетрудно сказать. При помощи слова, завершающего вздох, обозначенный пятым словом…»[559]. Кроме того, выделяется пять видов языка, а именно: «язык фениев, речь поэтов, язык разъединения, сокровенный (?) язык поэтов, на котором они разговаривают между собой, а еще iarmberla, наподобие cuich (? cóic — «пять») — это тайна, и ballorb, без коего не стать поэтом…»[560]. Пятый вид языка поэт изучал на пятом году обучения.

В одной из повестей Цикла Финна[561] над копьем поют заклинание, построенное на повторении числа пять; затем копье вылетает из рук заклинателя и насмерть поражает врага. В современных карточных играх используются четыре масти, однако по-ирландски «взятка» в этих играх обозначается словом cúig («пять»)[562]. В индоевропейских языках первые четыре числительных обычно склоняются и имеют формы мужского и женского рода. Пять — первое число, которое имеет только одну форму, и именно при помощи этого числа, которое одновременно и мужского, и женского рода, Индра сумел победить асуров в ритуальном «счетном» поединке. Так, согласно Шатапатха-брахмане, жертвователь, когда было сделано первое подношение, провозглашает: «Один для меня!» и «Одна для него, которого мы ненавидим». Затем: «Два для меня!» и «Две для него, которого мы ненавидим и который ненавидит нас!» — и так до четырех. Во время пятого подношения провозглашается: «Пять для меня!» и «Ничего для него, который ненавидит нас и которого мы ненавидим! <…> Поскольку есть одно только пять и это просто пять, и он (враг) побежден, и всякий, кто это знает, присваивает себе все его (врага) имущество и лишает его (врага) всего»[563].