Наследник Драконов. Время любить

«Так просто?! Всего-то и надо было натравить эту жирную дурочку, чтобы эта ничтожество, фаворитка короля показала, насколько она безмозглая, тупая и неблагодарная?! – ликовала Паулина. – Пожалела свое поганое, ничтожное и злобное семейство. да ради короля можно пожертвовать всем и всеми! Но как же удачно я угадала с этой безумной толстухой! Теперь остается самая малость – совсем сжить со свету эту дуру Ивон, пока она в немилости. Король горд; он не станет сильно о ней печалиться после этого цирка, что она тут устроила. А значит, надо поспешить!»

Жанну от глаз короля, нахально и дерзко, тоже скрыла Паулина. Кто знает, отчего она подумала, что искалеченная соколом толстуха ей еще понадобится.

Чутье дракона обмануть трудно, и потому, чтоб король и его приближенные не почуяли ее, не нашли, Паулина поместила ее как можно глубже, почти в могилу, магией выгрызя крохотную комнату в земле. Там не было света, не было стола и стульев, не было и окон с дверями, лишь некое подобие кровати, слепленное из глины, так, небольшое возвышение. Но в ближайшем будущем все удобства Жанне вряд ли понадобилось; живой ее держало лишь использование индульгенции. Месяц был отведен ей для жизни – и магия это обязательство исполняла. Но рана была ужасна и глубока. Жанна металась в беспамятстве, и если б не холод, царивший в ее земляном убежище, она б горела как в огне.

В ее бреду, в болезненном сне сокол бил и терзал ее, рвал когтями глазницу и клевал в мозг так, что боль черными кругами плыла у Жанны перед глазами.

Она кричала и отбивалась, но он снова садился на ее лицо, хватал кожу острыми когтями, раздвигал края раны, с хрустом разводил кости и с любопытством заглядывал в уцелевший глаз Жанны, упиваясь ее страданиями.

Он словно спрашивал ее: «Интересно, за месяц у тебя это зарастет? Если зарастет, то останешься жива. Если нет... вероятно, тоже останешься жива, но слепой и глухой неподвижной колодой. Справишься или нет?»

И снова бил, издеваясь, в голову, разрывая ее черной мозжащей болью.

– Я справлюсь! – яростно кричала Жанна, задыхаясь. Но голос ее был слабее писка котенка и жалким сипением вырывался из горла. В земляной норе было душно, Жанне не хватало воздуха, она задыхалась. Но всех ее страданий и воплей на поверхности земли никто не слышал.

Впрочем, Валиант, который за Жанну в некотором роде переживал, на миг почуял, как его тянет к кровавому пятну. Перед его внутренним взором промелькнула алая жилка – словно от пятна этого отросли длинные алые корни, уходящие глубоко вниз, под землю. Еще немного, и магия ему подсказала бы, где искать неугомонную сестрицу. Но тут стража короля подхватила его под руки и сдернула с места, потащила вон, разорвав хрупкую, едва установившуюся связь.

И Валиант перестал чувствовать Жанну и жар ее едва теплящейся жизни. Собственное наказание теперь волновало его больше.

– В Железную Башню ее, – велел король меж тем, указав на Ивон. – Пусть немного подумает о своих словах и о том, кому она их говорит.

– За что?! – в ужасе выкрикнула Ивон. – Куда? В тюрьму?

Король с раздражением глянул на нее.

– Железная Башня, – процедил он, – это всего лишь одна из построек на территории моего замка. Не тюрьма, не холодные застенки. Конечно, там нет бальных залов и изысканного общества, – король явно смеялся над Ивон, – но ведь оно вам не нужно? Вы же готовы променять всех людей на общество вашей семейки кровопийц. Впрочем, мне все равно. Пробудете там до тех пор, пока я не разберусь с ними.

– Месяц?! И вы говорите, что это не тюрьма?

– Это пойдет вам на пользу! Может, даже научитесь ценить то, что у вас есть – жизнь и свободу. Уведите ее!

Один из стражников подхватил Ивон под руку и потащил ее по дорожке прочь от места сражения, и последнее, что она увидела – это злобный, полный радости взгляд Паулины.

«Конечно, сейчас она приложит просто все силы, чтобы очаровать короля и влезть в его постель, – с горечью подумала Ивон. – И, наверное, ей это удастся... Своего шанса она не упустит! Уже висит на руке короля, как пиявка. Неужто его слова – все ложь?! Неужели он не понимает, что семья. мать. брат – это же родные мне люди! Я не могу просто так отмахнуться от них, отречься от родства! Жанна поплатилась за свой поступок, в конце концов, а мать с Вольдемаром за что?! За бобы в огне, серьезно?»

А потом она вспомнила Валианта, и мороз пошел по ее коже. Если б он обмолвился об обмане, что задумывала Жанна, то что тогда было бы?! Как бы тогда король наказал ее?

«Почему Валиант смолчал? Испугался, что я выдам его? Да, за его дерзость король его точно велел бы казнить, наверное. И меня, разумеется, тоже. Но Валиант дорог королю, мог бы отделаться и чем-то попроще, а мне бы точно король ничего не простил. И все же Валиант смолчал.»