Наследник имения Редклиф. Том второй

Однажды онъ зажегъ свчку и пошелъ въ большую столовую, двери которой не отпирались съ того несчастнаго вечера, когда его отца принесли изъ лсу мертваго. Замокъ громко щелкнулъ, на Гэя пахнуло сырымъ воздухомъ нежилой комнаты, загроможденной старинной мебелью сверху до низу. Гэй пробрался между креслами, диванами и столами, поставленными одни на другіе, и дошелъ до стны, на которой вислъ большой поясный портретъ молодаго человка — работы Лэли. Высоко приподнявъ свчку, онъ началъ пристально разсматривать картину. На ней былъ изображенъ юноша въ полномъ цвт лтъ, онъ держалъ шляпу съ плюмажемъ въ одной рук, а другой опирался на мечъ. Его темнокаштановые кудри обрамляли свжее лицо, полное жизни и силы; глаза, на портрет, горли какъ, живые. Онъ весь дышалъ весельемъ, но на губахъ его лежало какое-то строгое, жестокое выраженіе. Самая поза его, эта рука, смло опиравшаяся на орудіе смерти — придавала всему портрету что-то особенное, характеристическое. На углу подл самой рамы была подпись: Гюго Морвиль. 20, 1671.

Гэй долго не спускалъ глазъ съ изображенія дда; странныя мысли шевелились въ голов, пока онъ вглядывался въ это знакомое ему лицо; ему казалось, что передъ нимъ стоитъ живой человкъ, желающій проникнуть въ его душу своими насквозь пронизывающими глазами. Съ трудомъ могъ онъ оторваться отъ тяжелаго чувства, приковавшаго его къ этому таинственнному портрету; постоявъ нсколько времени, онъ вздохнулъ, вышелъ изъ комнаты и крпко заперъ за собою двери.

Счастіе было Гэя, что природа одарила его необыкновенной энергіей и дятельностію. Онъ не допустилъ себя до отчаянія. Днемъ, онъ занимался по хозяйству, а вечеромъ, неутомимо работалъ надъ науками или толковалъ съ Мэркгамомъ, по дламъ имнія. Тяжеле всего было ему провести вечеръ сочельника одному. День былъ сумрачный, густой снгъ валилъ хлопьями. Къ Гэю никто не заглянулъ и онъ просидлъ все время одинъ, съ трудомъ борясь съ одолвающей его тоскою. Онъ пробовалъ заниматься, хотлъ что-то почитать — ничего не шло въ голову. Онъ бросилъ въ сторону книги, услся противъ камина и задумался, вспоминая, какъ въ прошломъ году, въ это самое время, въ Гольуэл, онъ вмст съ Лорой и Эмми убиралъ комнаты зеленью и какъ весело они провели вечеръ наканун Рождества.

Грустно ему стало сравнивать настоящее съ прошедшимъ. Его теперь вс забыли — вс, даже мистрисъ Эдмонстонъ и врный Чарльзъ!….

Въ эту минуту до ушей его долетли слабые оторывки святочной псни [2], распваемой хоромъ поceлянъ. Мелодія эта была дотого музыкальна и полна свжести, что даже для избалованнаго уха такого артиста, какъ Гэй, пснь звучала какой-то особенной прелестью. Онъ раздвинулъ тяжелыя занавси, отперъ ставни и выглянулъ на дворъ, гд стояло нсколько человкъ. Какъ только изъ окна показался свтъ, пснь снова огласила воздухъ, и звуки ея лились все громче и громче. Гэй отперъ окно, привтствовалъ пвцовъ каждаго по ихъ имени и спросилъ: зачмъ они поютъ на холод, стоя въ по колни снгу, когда имъ смло можно войдти въ переднюю.

Самый древній изъ стариковъ подошелъ поближе къ Гэю — онъ былъ дотого дряхлъ, что его дребезжащій голосъ больше портилъ, чмъ украшалъ ихъ скромный хоръ.

— Изволите-ли видть, сэръ Гэй, — сказалъ онъ, нкоторые изъ насъ сомнвались, будете-ли вы довольны, если мы по старинному обычаю, придемъ подъ наши окна и начнемъ пть. Теперь это ужъ не водится, говорятъ. Мы не смли васъ безпокоить, а начали вполголоса свой хоръ, чтобы узнать, разгнваетесь вы за это, или нтъ.

— Спасибо, старикъ, — отвчалъ Гэй:- тутъ не зачто гнваться, я очень люблю такого рода псни. Пройдите къ парадному крыльцу, я вамъ отопру дверь.

— Много благодарны, сэръ, — отвчалъ старый Джемсъ, приподнимая шляпу, и весь хоръ направился по указанному пути. Гэй размстилъ ихъ въ первой зал, и просидлъ весь вечеръ, слушая съ удовольствіемъ псни, когда-то сильно прельщавшія его въ дтств. Но увы! визгливая скрипка Джемса Робинзона и дрожащія ноты въ голос Гарри Рэй, произвели на него далеко не прежнее впечатлніе. По окончаніи хора старики приступили къ сэръ Гэю съ жалобою на викарія Ашфорда, который намиревался сдлать значительное измненіе въ церковномъ пніи; вс они смотрли на это нововведеніе съ недоброжелательствомъ и говорили, что это просто приложеніе со стороны мистера Ашфорда. Гэй долго ихъ убждалъ и наконецъ самъ сплъ имъ имъ туже псню, но совершенно музыкальнымъ, правильнымъ образомъ, желая имъ объяснить разницу между старинной и новой методой церковнаго пнія. Увидавъ, что ихъ господинъ толкъ въ музык знаетъ, разные, доморощенные артисты, немедленно изъявили согласіе на реформу Ашфорда, а уходя ршили, что сэръ Гэй, пожалуй, и Гарри Рэя за поясъ заткнетъ своимъ голосомъ.

Проводивъ нежданныхъ гостей, Гэй долго еще плъ у себя въ комнат любимый гимнъ Эмми и этотъ вечеръ принесъ ему много нравственнаго утшенія. Молитва и утшеніе придали святому вечеру какой-то особенный характеръ, и въ эту ночь Гэй заснулъ тихимъ, безмятежнымъ сномъ младенца, примиренный съ собою и со всею своей жизнью.