Наследник поручика гвардии

Ксения согласно кивнула, подчиняясь его железной логике.

Андрей Петрович встал из кресла и прошелся по просторному кабинету, обдумывая сложившуюся ситуацию. Он понимал, что от него ждут решения судьбы своей дочери, причем единственной, и не хотел обидеть никого из своих близких или, тем более, причинить им душевную боль.

– Что же касается Лизы, то тут все просто: одинокая красивая образованная женщина, к тому же рано овдовевшая. Матвей же – надежный мужчина, преданный нашей семье. Тем более что они явно не равнодушны друг к другу. – Ксения хотела что-то сказать, но он остановил ее. – Дело обстоит именно так, Ксюша. Но почему это Лиза вдруг призналась тебе о своих отношениях с Матвеем? Поплакаться в жилетку, какая она, мол, несчастная, или попытаться узаконить их отношения? Я склонен считать, что она имела в виду последнее. Казалось бы, чего проще – без особого шума обвенчать их, и пусть живут себе на здоровье. Но тут вступают в силу два обстоятельства.

Он снова заходил по кабинету, а Ксения как завороженная молча наблюдала за ним, благодаря Господа, пославшего ей такого мудрого избранника.

– Во-первых, сословные предрассудки, – продолжил Андрей Петрович. – Я, как ты знаешь, не очень расположен придавать особое значение им, но тем не менее выдать свою дочь за своего же бывшего вестового, то есть за слугу, не могу. Просто не имею права! – уточнил он. – Во-вторых, это жизнь Петруши…

Ксения сразу же насторожилась.

– Он и так уже пережил трагедию, потеряв в малолетстве родного отца. Я же, как мог, старался заменить его ему, и мне вроде удалось этого добиться. А тут вдруг появляется еще и отчим, которого он никогда, поверь мне, не признает не только в качестве отца, но и вообще как близкого человека. Зачем же наносить ему еще одну психологическую травму? – Андрей Петрович ненадолго задумался. – Поэтому должно быть соблюдено одно непременное условие, – он строго посмотрел на Ксению. – Петруша ни в коем случае не должен знать ни о нашем разговоре, ни о моем решении. Ни в коем! – еще раз подчеркнул он. – У него, поверь мне, и так будет предостаточно своих забот в нелегкой флотской жизни.

Ксения с благодарностью обняла его:

– Спасибо тебе, Андрюша! Может быть, позвать Лизу?

Андрей Петрович сдержанно улыбнулся:

– Ты, Ксюша, мать, а это дело, как мне кажется, носит исключительно женский характер. Посему ты сможешь более доходчиво, а главное, более мягко довести до нее наше с тобой, – подчеркнул он, – решение. Ведь именно тебе, если я не ошибаюсь, она доверила свою сердечную тайну?

– Ты, как всегда, прав, Андрюша, – без колебаний согласилась жена, сраженная его как всегда беспощадной логикой.

– Тогда поспеши к дочери, а то она, бедная, уже вся издергалась, ожидая нашего вердикта.

Часть вторая

Глава первая Курс – Дальний Восток

За кормой фрегата тянулась прямая, вытянутая как по струнке, кильватерная струя вспененной гребным винтом воды, уходя к горизонту – туда, где вдали таяли очертания острова Котлин, на котором еще в 1703 году Петром I была заложена морская крепость Кроншлот, современный Кронштадт.

Петруша стоял на корме, подрагивающей от работы винта, и вглядывался вдаль. Он был преисполнен радостью от сознания того, что наконец-то свершилась его давняя мечта, – первый дальний поход! И именно на Дальний Восток, о котором грезил еще с тех пор, как только научился читать! Ведь не зря же и дед его мечтал увидеть своими глазами загадочную Тартарию еще полвека тому назад, которую едва заметил издали, проплывая мимо ее берегов на шлюпе «Надежда» под командой легендарного капитана Крузенштерна.

Только моряк может понять, что значит выход в первое дальнее плавание. Это событие останется в памяти на всю жизнь, и он всегда будет благодарить Всевышнего за предоставленную возможность испытать ни с чем не сравнимое счастье. Это было самоутверждением юноши и дарило ему уверенность в том, что со временем он станет опытным мореплавателем, а может быть, и флотоводцем. Одно омрачало радость Петруши: слова деда, сказанные при прощании на кронштадтской пристани, что он, возможно, больше не увидит своего внука.

Петруша не мог и представить себе, что больше никогда не увидит человека, которого не просто любил – перед которым преклонялся. Человека, который был для него примером во всех делах. Только деду он мог поведать свои самые сокровенные мысли, будучи уверенным, что тот не только поймет их, но и даст мудрый, такой необходимый совет. Умом он понимал, что рано или поздно это неизбежно должно случиться, но душа противилась такой неизбежности…

Петруша вздрогнул от чьего-то прикосновения к плечу и резко обернулся. Это оказался мичман Долгоруков, его друг, окончивший Морской корпус годом ранее.

– Чего грустишь, когда радоваться надо? Ведь в первый же раз вышли в дальнее плавание. Глянь, красота-то какая! – тот повел рукой вдоль пустынного горизонта.

– А я и радуюсь. Да вот вспомнил, Илюша, о разговоре с дедом на пристани Кронштадта. – и Петруша рассказал о мыслях, терзавших его.