Наследник поручика гвардии

– Вы, Фердинанд Петрович, рассуждаете так, как будто морских министров меняют, чуть ли не через год. Вспомните хотя бы маркиза де Траверсе, который был морским министром семнадцать лет. А вы ведь им еще и шестидесяти не отслужили.

Врангель вздохнул:

– У нас же новый император, а ближайшее окружение Александра Второго склонно к различным реформам, в том числе и на флоте, что само по себе не так уж и плохо, учитывая итоги проигранной нами Крымской войны[48]. А условия Парижского мирного договора очень и очень тяжелы для России…

– Реформы действительно нужны, – согласился Андрей Петрович. – И в первую очередь, на мой взгляд, это касается отмены крепостного права… Однако будем надеяться, – улыбнулся он, – что вы не покинете этого кабинета по крайней мере до тех пор, пока мой внук не окончит Морской корпус.

– Будем надеяться, Андрей Петрович. Во всяком случае, я обязательно выполню данное вам обещание.

– Если я еще располагаю каким-то временем, – Андрей Петрович вопросительно посмотрел на министра, – то хотел бы выяснить у вас, Фердинанд Петрович, еще один интересующий меня вопрос.

– Безусловно, Андрей Петрович. Я дал указание адъютанту не беспокоить меня до окончания аудиенции с вами.

– Спасибо, Фердинанд Петрович. Мои друзья, кстати, и ваши знакомые, уже ушли, как говорится, в мир иной. Я имею в виду академика Григория Ивановича Лангсдорфа и адмиралов Беллинсгаузена и Лазарева, – он тяжко вздохнул. – Поэтому меня волнует судьба Федора Федоровича Матюшкина. Не коснулось ли его следствие по делу декабристов?

– Мне известно, – с готовностью откликнулся Врангель. – что его имя вроде бы значилось в списке членов так называемой Морской управы «Северного общества» декабристов.

– Морской управы? Это что еще за структура?

– Декабристы намеревались после свержения самодержавия и установления в России республиканской формы правления выслать всех многочисленных членов дома Романовых за пределы Российского государства. Этим-то и должна была заниматься Морская управа, подготовив соответствующее количество военных кораблей. Ее формированием занимался капитан-лейтенант гвардейского флотского экипажа Муравьев-Апостол, младший брат одного из казненных декабристов.

– И как же образом Матюшкину в этом случае удалось избежать наказания? – озадаченно спросил Андрей Петрович.

Врангель развел руками:

– Вот этого я и не знаю, – откровенно признался он. – Возможно, уже прошло много времени после начала работы следственной комиссии к моменту возвращения «Кроткого» из кругосветного плавания, а может быть, подследственные декабристы не подтвердили его членства в Морской управе. Кто знает? Во всяком случае, если бы Матюшкин был признан виновным, то и я бы тоже вряд ли занимал место здесь, – он обвел рукой просторный свой кабинет.

– Ну и слава богу! Я очень рад, что Федор Федорович оказался вне подозрений, – облегченно заметил Андрей Петрович. – А как сложилась его дальнейшая судьба?

Морской министр утвердительно кивнул:

– С середины тридцатых годов он служил на Черном море, командуя сорокачетырехпушечным фрегатом «Браилов», – Врангель вдруг, улыбнувшись, покачал головой: – Вспомнил один его неординарный поступок: надо хорошо знать Федора Федоровича, чтобы это понять. Ведь когда он узнал о смерти Пушкина от ранения, полученного на дуэли с Дантесом, то приказал дать залп из всех орудий фрегата, стоящего на рейде Севастополя, заявив при том, что все офицеры эскадры должны знать о гибели великого русского поэта. Такой вот своего рода реквием по Александру Сергеевичу, – вздохнул он.

– Да, действительно далеко не ординарный поступок флотского офицера, тем более командира фрегата, – задумчиво произнес Андрей Петрович. – Федор Федорович до конца остался верен лицеистской дружбе.

Врангель согласно кивнул головой и продолжил:

– С началом Крымской войны он был переведен на Балтику, назначен начальником порта и военным губернатором Свеаборга[49], на который ожидалось нападение англо-французской эскадры. А сейчас служит здесь, в Петербурге, в военно-морском ведомстве, имея чин вице-адмирала.

– Значит, слава богу, жив и здоров, – облегченно вздохнул Андрей Петрович. – А посему прошу вас, Фердинанд Петрович, при случае передать ему большой привет от меня и пожелания дальнейших успехов в его флотской службе.

– Непременно, Андрей Петрович.

И они расстались – теперь уже навсегда…

* * *

Счастливый Петр как на крыльях взлетел на высокое крыльцо, рывком распахнул входную дверь и, одним махом проскочив через широкую прихожую, буквально ворвался в залу. Женщины только ахнули – перед ними предстал уже не гардемарин, а флотский офицер в новеньком, с иголочки, мундире.

Андрей Петрович вышел на шум из кабинета и застал Ксению и Лизу обнимающими своего ненаглядного Петрушу. Тот, увидав деда, освободился из их объятий, одернул мундир и, сделав шаг вперед, представился:

– Мичман Чуркин, ваше превосходительство! Младший вахтенный офицер винтового фрегата «Аскольд»!

– Поздравляю с производством в мичманы флота, ваше благородие! – в тон ему произнес Андрей Петрович.