Наследник поручика гвардии

Тот согласно кивнул и откровенно рассмеялся:

– Вот это как раз и называется «женской» логикой.

– Смейся, смейся, господин ученый! – ничуть не обидевшись на его слова, улыбнулась Ксения. – Вот увидишь – именно так и будет.

Он нежно похлопал ее по спине.

– То-то и оно, Андрюша! – удовлетворенно сказала Ксения и вдруг спохватилась: – А как же мы назовем внука?

– Да, это дело вроде бы как родителей…

Ксения вспыхнула:

– Так-то оно так, но у нас же должен быть свой вариант?

– Давай назовем его Петром. В честь моего батюшки, – предложил Андрей Петрович. – Во всяком случае, именно так я и назвал бы своего сына.

– Петруша, Петрушенька, – с нежностью произнесла Ксения, словно прислушиваясь к своему голосу. – Замечательное имя! – она счастливо засмеялась. – Какой же ты у меня умница, Андрюша! Именно так и назовем нашего внука.

– Его надо, между прочим, сначала еще родить, Ксюша, – напомнил Андрей Петрович.

– Подумаешь, эка невидаль, – беззаботно ответила та, считая, что главный вопрос – рождение внука – уже окончательно решен…

…Время в одиночестве тянулось изнурительно медленно. «Правильно говорят, что нет ничего хуже, чем ждать и догонять, – усмехнулся Андрей Петрович. – Но как же там все-таки обстоят дела у Лизы?» Он вышел на крыльцо, чувствуя на себе тревожные и в то же время сочувствующие взгляды прислуги. «Надо было в Русской Америке научиться курить, что ли? Все-таки было бы хоть чем убить время и как-то успокоить себя».

Шувалов вернулся в кабинет, взял в руки последний сборник статей Академии наук, сел в кресло. Пытался углубиться в чтение. Но столь любимое им занятие не принесло обычного удовлетворения – мысли путались, смысл ускользал от понимания. Он тяжко вздохнул.

На дворе послышался какой-то неясный шум. Это кучер, бросив бричку у ворот, оттолкнул дворника, открывшего массивную калитку, метнулся к крыльцу, на ходу крикнув, чтобы тот завел экипаж во двор.

– Барин! Ваше превосходительство! Мальчик! – одним духом выпалил хозяину кучер.

Шувалов продолжал смотреть на него непонимающим взглядом.

– Барыня, Ксения Лександровна, наказали спешно сообщить вам, ваше превосходительство, что Лизавета Андреевна родила сына! – пытался более внятно сообщить кучер радостную весть.

До сознания Андрея Петровича, истерзанного ожиданием, наконец-то дошел смысл сказанного. Свершилось! Он встал и, повернувшись к образам, широко и троекратно перекрестился.

* * *

Ксения вернулась домой после визита к Чуркиным в приподнятом настроении.

– Михаила Ивановича назначили в дипломатическую миссию полковника Игнатьева, которую посылают в Бухарский эмират, его советником! – еще с порога радостно сообщила она.

– И чего же это ты так радуешься? – подозрительно спросил Андрей Петрович.

– А как же? – не обращая внимания на скептический тон мужа, воодушевленно продолжила Ксения. – Во-первых, ему обещали в ближайшее время пожаловать чин надворного советника. А во-вторых, через год-другой направить на службу в одно из европейских посольств. Вот так!

– И что же, он потянет за собой в эту среднеазиатскую дыру и Лизу с Петрушей?! – забеспокоился Андрей Петрович.

Ксения снисходительно посмотрела на него:

– Нет, Андрюша, успокойся! Михаил Иванович решил, что его семья, пока он не устроится на новом месте, останется в Петербурге.

– Что это значит «пока»?

– Это значит, что потом видно будет, – Ксения обиженно поджала губы.

– В нормальных семьях такие важные вопросы принято решать на семейном совете, – жестко сказал Андрей Петрович. – Или я, может быть, не прав?

Ксения знала принципиальный подход к любому делу супруга, и ее тут же охватили сомнения:

– Но ведь Михаил Иванович все-таки тоже глава их семьи, – уже не так уверенно пояснила она.

– Никто и не собирается оспаривать его права. Меня же в данном случае заботит исключительно будущее Петруши. Ведь ему-то и двух годиков еще не исполнилось, он только научился держаться на ножках, его организм еще не окреп, а его собираются увезти из столицы к черту на кулички, в полудикую страну с опасным для здоровья климатом. Ты что, Ксюша, разве не понимаешь?!

Ксения, прижав руки к груди, смотрела на него широко открытыми глазами. До нее стал доходить смысл слов Андрея Петровича – Петрушеньке, ее кровиночке, угрожает опасность! В ней вдруг проснулся неистребимый, всепобеждающий женский инстинкт сохранения потомства.

Андрей Петрович тревожно глянул на побледневшую супругу:

– Что это с тобой, Ксюша?! – испуганный ее видом, участливо спросил он.

– Клянусь тебе, Андрюша, что Петруша в младенчестве никогда никуда не уедет! – ее глаза горели фанатичным огнем.

Он нежно обнял ее.

– Не будем кидаться из крайности в крайность, Ксюша. Вот это я тебе точно обещаю.

Та прижалась к его широкой груди, чувствуя себя надежно защищенной от всяческих житейских невзгод…

* * *