Наследник престола

Джордж встал на колени перед ней, на мягкий ковер, жадно стал целовать ее тело, губы, щеки, обдавая лицо теплым неприятным перегаром. Катю раздражала любовная прелюдия. Все это, давно и много раз испытанное, было противно ей. Но она крепилась, помня, что это ее работа и за эту работу она получает валюту. И она старалась быть милее с ним, но не выносимый запах перегара был неприятен ей. Она отвернула лицо. Американец не понимал, что истасканной проститутке противна его физиономия, она не нуждается в любовной прелюдии и не испытывает уже того блаженства, которое испытывала в юности. Ей нужны были лишь деньги за покорность, и затем – сон, спокойный сон до утра.

Крепко поцеловав ее в губы, Джордж поднялся с ковра, лег в постель.

_ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _

В каюте тускло горел ночник, едва заметны были их обнаженные тела. Стало невыносимо жарко. Не вставая с постели, Джордж протянул руку к выключателю электрогрелок, щелкнул тумблером, утомленно откинулся на подушку. Катя лежала с закрытыми глазами, совершенно не думая о том, что произошло, и была рада, что Джордж, наконец, отвязался от нее.

Мне кажется, ты жалеешь, что пришла сюда.

Катя задумчиво смотрела в потолок.

Теперь поздно жалеть. Жалею, что пришла к кому-то в первый раз, совсем девчонкой.

Давно это было?

Лет десять назад. Глупая была.

В юном возрасте все мы глупые. Не поздно еще бросить это занятие, уехать в другой город и там встретить хорошего мужчину. Ты же красавица!

Жалеешь?

Джордж провел рукой по ее пышным взъерошенным волосам, сухими губами коснулся ее горячей щеки.

Тебя – жалею, - сказал он. – Чувствую, в тебе кончился порох любви, пора на покой. Ты ведешь себя иначе, чем другие проститутки. Брось это занятие. Затянешь – потеряешь все: и молодость, и семью, и детей.

Может, ты женился бы на мне?

На тебе?.. Во-первых, я женат. Во-вторых, ты слишком легкомысленная. А мы, американцы, люди расчетливые, даже в семейной жизни.

Катя задумалась: «Значит, я уже некуда негодная, бросить, что ли, все? Уехать куда-нибудь…».

У тебя есть мать с отцом? – спросил Джордж.

Есть. Под Новгородом живут, в деревне.

Они знают, чем ты занимаешься?

Не дай Бог!

Ехала бы ты, Катюша, в родную деревню, жила бы там.

В деревню? Жора, ты не представляешь, что такое деревня.

Представляю. Бывал раз в русской деревне под Архангельском. Знаю, там грязь, адский труд. Но без труда не сделаешь счастья.

Скрипели портовые краны, но они не тревожили Катерину. Вся ее шумная жизнь была где-то далеко, за бортом судна – там, где эти скрипучие краны, а сама она, измученная, истасканная, лежала здесь в тихой, освещенной тусклым светом каюте, и думала о завтрашнем дне жизни.

Жора, я привыкла к городу. Если случится, что брошу все - останусь в городе. Пойду работать водителем трамвая. Жора, - она усмехнулась. – У меня же права есть. Училась когда-то…

А в Америке с твоей внешностью можно сделать бизнес без физического труда. Три года службы в Лос-Анджелесе в фирме «Romantic season» - и у тебя будет дом, автомобиль.

Америка не для меня. Я россиянка. Здесь все родное мне: и небо, и березы, и даже кабаки. За границей, без России, я сдохну от тоски.

Катерина чуть приподнялась в постели, рукой отбросила прилипшие к щекам волосы, закрыла ладонью глаза, задумалась. А Джордж с восторгом смотрел на ее груди, еще крепко-полные, очаровательно и тяжело клонившиеся вниз; смотрел на ее упругое белое тело с нежной и удивительно гладкой кожей.

Мне почему-то хорошо с тобой, - улыбнулась она. – А сразу ты мне не понравился…

Я чувствовал это. Женщина нуждается не только в сексуальной близости, но и в духовной – особенно страшно замученные любовью проститутки.

О-о! Ты великолепный психолог.

Ну что ты! Какой я психолог? Просто пытаюсь всегда понять человека.

Она наклонилась к нему, поцеловала в губы.

Будем спать?

Спокойной ночи, Катюша.

ГЛАВА 24

Время летело быстро. Альберт Чайка рос. В приюте, он не знал счастья. Кочеты часто обижали его. Подчиняться им было унизительно. Но ничего не поделаешь – таковы приютские нравы. Иногда Альберт пытался подраться с сильным кочетом, но терпел поражение. А потом, где-нибудь в укромном месте, Альберта избивали другие кочеты за то, что он, шкет, посмел замахнуться на взрослого. Хотя били его крепко, он был доволен, что не унизился перед кочетом. Другие шкеты – ровесники Альберта – боялись ослушаться кочетов. Они с надеждой ждали лучших времен, когда сами станут взрослыми воспитанниками и жить будут припеваючи. Ждать лучших времен оставалось недолго – всего два года.

В детдом к Альберту часто приходила Татьяна Мурова, дочь Аркадия Николаевича. Татьяна дружила с Альбертом. Их школы были рядом. После уроков Альберт поджидал ее и провожал до дома. Татьяна была отличницей, Альберт же был способным, но ужасно ленивым. Однако памятью он обладал отменной.

Как ты умеешь отвечать урок? – спрашивала его учительница по литературе, полная добрая женщина. – Воспитатели твои говорят, что домашние задания ты делаешь неохотно.