Наследники

— БЕДНАЯ ДЕВОЧКА!!! ТАК ЖАЛКО ЕЕ ВДРУГ СТАЛО, ЧТО ПРИШЛОСЬ РАССКАЗАТЬ О ПЛАНЕ НЕМНОГО ЗАРАБОТАТЬ НА ГРОМКОМ ИМЕНИ ВЕДЬ ГРОШОВОГО ЖАЛОВАНИЯ ЕДВА ХВАТАЕТ НА ЕДУ!!!

Впервые за долгие годы совместной жизни он не смог совладать с собой. Быстро схватил ее запястье. Она терпела, хотя ей было больно, и он знал об этом.

— Что за план?

— ВОТ ЭТО УЗНАЕШЬ ЗАВТРА УТРОМ МИЛЫЙ ЕСЛИ КУПИШЬ ОДНУ ДОВОЛЬНО ПОПУЛЯРНУЮ ГАЗЕТУ!!! ТЫ ДАЖЕ ПРЕДСТАВИТЬ НЕ СМОЖЕШЬ СКОЛЬКО МНЕ ОТВАЛИЛИ ЗА ПИКАНТНЫЕ СНИМКИ!!!

Она ухмыльнулась, облизнув пересохшие губы. Он отпустил ее. Молли шевельнула затекшей рукой.

— ВПЕРВЫЕ УНИЧТОЖУ ДОРОГУЮ ТЕБЕ ВЕЩЬ!!!

Она ласково коснулась его щеки. Он отстранился.

— Больная… Скажи, чего добиваешься? — приглушенно спросил мистер Грин

Молли пожала плечами. Он потряс ее, чтобы привести в чувство. Молли не думала отступать. Сверкнула глазами и хладнокровно отчеканила:

— ЭТО ТЫ БОЛЬНОЙ!!! ПИШИ ЗАЯВЛЕНИЕ НА УВОЛЬНЕНИЕ ОТЕЦ ПОМОЖЕТ С РАБОТОЙ МЫ СНОВА ЗАЖИВЕМ СЧАСТЛИВО. ТЫ, Я И БЕТТИ. ВОТ, ПОЛЮБУЙСЯ. НЕ ХОЧУ ТОМИТЬ, А ТО СОВСЕМ РАСКИС…

Молли открыла сумочку и показала набросок статьи и снимки, которые завтра запятнают репутацию наследницы. Или драмерши, уставшей от сытой жизни и добровольно пожелавшей жить простой жизнью. Или дочери известного музыканта, страдающей от невозможности реализовать свой талант. Или разлучницы, запустившей когти в лоно благополучной семьи и посмевшей подать безнравственный пример миллионам подданным ее матери.

Мистер Грин не выдержал и бросил фотографии на стол. Молли не шевельнулась. Так и сидела с застывшим взглядом, только черные зрачки метались по сторонам.

— Еще неизвестно, кто победит.

— ПОСМОТРИМ, — сказала она — ТАК УЖ И БЫТЬ… ДАЮ ЕЩЕ ДЕНЬ СРОКУ ЧТОБЫ КАК СЛЕДУЕТ СМОГ ПРЕСЫТИТЬСЯ УДОВЛЕТВОРЕНИЕМ ОТ ЛЮБИМОЙ ПРОФЕССИИ!!!

Молли усмехнулась, взяла со стула плащ, сумку, поцеловала и покинула подсобку, успев сказать на пороге:

— ДО ВЕЧЕРА ЛЮБИМЫЙ МАМА ГОТОВИТ КРЫЛЫШКИ, КАК ТЫ ЛЮБИШЬ!!!

Фотографии оставила. Мистер Грин вдруг улыбнулся. Он вспомнил, что Альберта четко произнесла — скандал «замяли».

Криста. Студентка

— Маму твою я видела. Но я не могу сосредоточиться! Без конца думаю, какое произведу впечатление! Важно показать, что я изменилась…

Я не успела договорить. Эдди обогнал меня и пригласил войти в гостиную на пятом этаже. Я поспешила замолкнуть, и правая нога переступила порог, а потом я очутилась в еще одной комнате, обставленной антикварной мебелью, как в музеях. В затемненном углу тикали маятниковые часы. Широкое окно на всю стену пропускало косые лучи вечернего солнца. Или окон несколько? Плотная штора, подвязанная кружевной лентой, точно одна. Но общая.

Я наступала неуверенно, осторожно. Эдди преодолел расстояние за две секунды. Поцеловал румяную щеку матери. Она сидела на стуле. Обернулась и мельком глянула на меня. Я ощутила насмешливый взгляд.

— Мама. Криста.

— Встречались, — сказала его мать и жестом велела сесть рядом.

Эдди подчинился. А меня раздирали смешанные чувства, как, что, почему? Пришло время вспомнить уроки Жасмин. Но я не понимаю, как правильно здороваться, сколько минут нужно выждать гостю, чтобы отозваться на приглашение. Нет, протокол и церемонии не для меня. Помню, что учили садиться бесшумно, легко, пятки следует приставить одну к другой. Я старалась выполнить задание по правилам и получила награду в виде улыбки. Отец Эдди снял наушники и сел на свободный стул так, как хотелось ему. Я запаниковала, венценосные родители смотрят на меня и молчат…

— Очень приятно, Криста, — мать Эдди сделала глубокий вдох, снова улыбнулась и переглянулась с мужем, который невнятно вытянул:

— Добро пожаловать…

Жена перебила его.

— В наш дом.

Муж сгорбился, сжался в комок и, если признаться, мало походил на «кумира миллионов». Я представляла его другим, более открытым и не таким зависимым. Без конца они переглядываются, словно умеют читать мысли друг друга. Заглядываю в его глаза, а в них печаль, хотя он улыбается и старается быть жизнерадостным. Смотрю на руки, а он неуверенно держит нож и вилку, смотрю на воротник рубашки, а он прилип к шее, смотрю на галстук, а он небрежно завязан и мешает дышать полной грудью. Родители хранят в тумбочке под телевизором пластинки его группы. Как ценную реликвию. Мама, бывает, даже подпевает ему. А мне нравится рассматривать цветные обложки и расшифровывать символы. Как-нибудь напишу и об этом.

Неоднозначные вопросы потекли из уст матери Эдди. Она спрашивала о семье, об интересах, друзьях, учебе… Я отвечала. Пару раз Эдди вмешивался и расхваливал мои заслуги, что, будучи студенткой первого курса, я подняла важные социальные проблемы и успела поработать волонтером во время зимних каникул.