Наследники

— Вы здесь что потеряли? — я осторожно, коверкая язык, подбираю слова.

— Автобус ждем, дорогуша. Только ночь, общественный транспорт не ходит. Идем туда, погреемся?

И сует пропахшую табаком руку с растопыренными пальцами мне под нос. Второй кладет на плечо. Патрик сообразил обернуться на мой истошный крик. И побежал… Мне смешно. Я сбросила с ноги туфлю, и две пары выпученных глаз теперь следят за лакированной лодочкой. «Треничный» уронил кепку. Бритоголовый опустил ладонь в карман и ну свои семечки грызть. Патрик уже рядом. Не может отдышаться.

— Хотите, чтобы я пожаловался магнату Джону — «вашу почетную гостью обидели…»

Услышав имя друга Эдди, «треничный» и бритоголовый попятились назад и, спотыкаясь, растворились во мраке, словно со мной говорили призраки. Я надела туфлю. Патрик подставил плечо, чтобы мне было легче удерживать равновесие.

— Нехорошо прикрываться чужим именем.

— Всем известно, что магнат Джон — авторитет для этих. Или думаешь, чего они у его клуба ошиваются? Сигарету?

— Не курю.

— Я тоже… Я обдумал предложение, — сказал он, глядя на выцветшую разметку дороги и криво повисшее на столбе расписание. Ощущение, что ветер дунет сильнее, качнет щит и железка расшибет голову. — Я согласен.

Скрипнула колесами машина. Патрик открыл дверцу, наклонился и что-то сказал в приоткрытое окно водителю.

— Я в гостиницу. По статусу не положено жить с Рози. Говори, куда отвезти. Подбросим.

— Куда-нибудь, — ответила я и залезла на заднее сиденье. Патрик забросил гитару в багажник и сел рядом с водителем. Еще один почти женатый вежляк!

Столица Южной Страны переливалась огнями ночной иллюминации. Люди с раскрашенными лицами и в ярких одеждах бредут по тротуарам, смеются, а мигающие вывески завлекают их интересными названиями, приглашают зайти, отведать вкусное блюдо или выпить стакан. Ухоженные аллеи впечатляют — подстриженные деревья утопают в коричневатой мгле, скамейки пустуют, но ранним утром люди выберутся из клеток и начнут жизнь во всей ее суете.

Я закрыла глаза и проснулась от резкого торможения. В запотевшем окне прочерчивались в предрассветном тумане очертания морского вокзала в два этажа и грузовое судно, пришвартованное к боковому причалу. Порт. Только этого не хватало. Патрик заплатил за проезд. Я не шевелюсь. Но Патрику до капризов наследницы дела нет. Он подошел к задней дверце, со всей силой распахнул и впустил в мое убежище холодный воздух. Я выбралась на улицу. Стоять невозможно. Порывы ветра настолько сильные, что сбивают с ног. Застегиваю пуговицы плаща, но тепла не чувствую. И запах странный… Протухшей рыбы… Солярки… Дыма… Свисток отходящего от палубы парохода заглушает невнятную речь Патрика. Я вижу, как шевелятся его губы и как он смешно жестикулирует. Могу только догадываться, что он сказал следующее:

— Водоросли не убрали с берега. Идем. Нам туда… Быстрее, — торопит он. — Сама увязалась.

Я еле переставляю непослушные ноги, хочу перепрыгнуть лужу, узкое платье трещит по шву. Лакированная туфля опускается в мутную воду, и я чувствую, что носок мокнет. Патрик толкнул плечом черную дверь трехэтажного дома в тесном переулке, перебросился парой слов с седым портье в вязаной жилетке. Старик, заметив меня, сдвинул очки на горбатую переносицу.

— Знакомая, Джонни, — быстро объяснил Патрик. — Свободных номеров нет? Можно и койку в трехместном.

Портье, пожимая плечами, листает толстую книжку регистрации. Сморщенные губы гундосят в свете ночника. Затем старик вынул из шкафа треснутый бочонок и бросил Патрику. Усмехнулся, только его усмешка мало заботит меня — слишком устала.

— Строителей с севера привезли, Пат, но твоя комната всегда ждет!

В номере Патрик уступил мне кровать, а сам, разувшись и стянув майку, завалился на диван.

— Вообще-то я был здесь и не раз. Джонни — мой приятель. Билли до подписания контракта отказывается оплачивать расходы, — вяло произнес он, подкладывая под голову подушку. — Я сбежал через заднюю дверь… — Патрик не договорил, а через минуту он уже сопел.

Вижу сон… Мы в номере роскошного отеля. Патрик отказывается уходить. Нам весело, мы двигаем по клеткам шашки, потом Патрик целует меня, игривость исчезает, появляется серьезность…

Я открываю глаза и смущенно натягиваю до подбородка толстый плед в не очень чистом пододеяльнике. Патрик на диване тихо посапывал. Я видела его лицо — густые брови под цвет волос, прямой нос и блеклые поджатые губы. На правой щеке — коричневая родинка. Он был все это время здесь. Криста написала мне. Я ответила:

«Патрик в Южной Стране. Он вернулся».

«Буду у вас к вечеру…».

«Что?..» — Я резко подскочила.

«Вздумала учителя своего искать? Сдался он тебе, безвольный и пьяница. Утром укатит к женушке, вот увидишь».

Криста не ответила. Ночь же. Я отключила телефон…