Наследники Белого слона

– Осторожно! Это может быть заразным!

– В таком случае мы уже могли заразиться, – ответил он, ворочая приятеля с боку на бок. – Давно это у него?

– Вчера вечером началось… Он вдруг упал – я думала ему плохо, а он говорит: нет. Потом падал еще несколько раз, и я заставила его лечь, дала таблетки – мне казалось, что у него упало давление, а вскоре он перестал говорить.

– Джем! – Очкарик похлопал больного по щекам. Тот открыл глаза. – Скажи что-нибудь… – но он молчал и смотрел на нас.

– Что у него с пальцем? -указательный палец правой руки больного неестественно раздулся – не весь, а только первая фаланга – она стала похожа на иссиня-чёрный шарик. Натянувшаяся кожа чуть не лопалась. – Похоже, будто он обо что-то укололся… Смотри…

Я взглянула: крохотное запёкшееся отверстие, точно от булавочного укола.

– Не знаю, он ни на что не жаловался. Но ведь это не похоже на заражение крови?

– Не знаю. Попробую ввести ему антисептик, у меня ещё осталось на пару уколов. Его бы в больницу, но… Даже не знаю…

Он вышел и спустился вниз.

По полу сильно тянуло сквозняком из выбитого окна, я взяла валявшееся старое грязное одеяло с прожженной посередине дырой и подошла к окну. В раме торчали осколки стекла, я открыла её и стала натягивать на деревянный каркас одеяло. В этот момент сзади где-то в глубине комнаты что-то упало на пол.

Я обернулась и поискала глазами: поодаль у противоположной стены валялась какая-то игрушка – что-то в виде пластмассового человечка. Только она одна могла издать при падении такой звук, так как все остальное, что лежало на полу – обрывки газет, тряпки, разный мусор, – было слишком мягким. Непонятно только: откуда она могла упасть? – в комнате не было никаких возвышений, кроме подоконника, на котором я стояла. Дверь была полуоткрыта и я подумала: может, кто-то подкинул её из коридора – но кто?

Порыв ветра сорвал край одеяла с угла рамы и я отвлеклась – надо было бы закрепить одеяло получше, зацепить за гвоздь, что ли… С внешней стороны рамы как раз торчал подходящий.

Сзади послышался лёгкий шорох.

Подоконник окна на втором этаже – не самое удобное место для каких-либо неожиданностей типа внезапного нападения, поэтому я резко обернулась назад и успела заметить, как игрушка шевельнулась. Даже если мне и показалось, всё равно это было неприятно – заброшенный дом, пустая неуютная комната, подозрительные шорохи, а тут ещё мерещится всякое… Тем более, что я и впрямь не была уверена, что эта штука лежала на том же месте, что и раньше.

Я отвернулась обратно к окну и сделала вид, будто меня по-прежнему занимает одеяло, а сама чуть развернула раму – так, чтобы отражалась внутренность комнаты позади. Угол обзора был неудобным, но я отчетливо разглядела: там в самом деле что-то двигалось. Что-то маленькое…

Я не торопясь слезла с подоконника, прошла к двери, – эта безделушка точно лежала совсем не там, где я её заметила в первый раз! – вышла в коридор и захлопнула дверь. Мне было очень даже не по себе. Джем остался внутри, но я собиралась тотчас вернуться.

Очкарик как раз поднимался по лестнице мне навстречу, в руках у него был шприц. Ему было достаточно одного взгляда, чтобы понять моё состояние. Я приложила палец к губам. Повинуясь моим знакам, он подкрался вместе со мной к двери. Мы немного подождали, а потом он распахнул дверь ударом ноги. Той секунды, что мы выиграли благодаря внезапности, с лихвой хватило, чтобы заметить, как игрушечный человечек, стоя возле лежащего на полу, колол его в грудь своим копьем. Увидев нас, он тотчас брякнулся на пол и притворился неживым. Очкарик подбежал и схватил его за длинный кожаный шнурок, прикрепленный к голове. Я невольно вскрикнула, но он спокойно разглядывал его, держа перед лицом на вытянутой руке. Фигурка человека с копьем была желтоватой, а не белой, как мне показалось вначале, и, по-моему, это была не пластик, а слоновая кость.

– Однако, он довольно-таки подрос, – пробормотал Очкарик.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Эту вещицу ему подарил один араб на память, – невозмутимо пояснил он, – и если мне не изменяет память, она была размером с мизинец, а теперь, погляди: она больше моей ладони.

Последнее время меня трудно удивить какой-нибудь чертовщиной, но напугать ещё можно – и мне стало страшно. Очкарик задумчиво посмотрел на лежащего.

– Провалиться мне на месте, если это не колдовство…

Он ещё сомневался!

Очкарик ожесточённо поскрёб в бороде и заявил:

– Вот что. Джем останется здесь… – я хотела возразить, но он решительно пресек мои попытки: – Его нельзя тащить в город – нас остановят на первом же посту. Ты поедешь со мной, – я снова открыла рот, но он не дал мне сказать: – Я уже видел здесь кое-что не очень безобидное, и мне будет спокойнее, если ты будешь рядом. Ему ты всё равно помочь не сможешь.

Колдовскую игрушку он запихнул в пустую банку из-под кофе и завинтил крышку.

– Прихватим это с собой.

Уже в машине я спросила, куда мы едем.

– Есть один человек – он директор Музея этнографии, может что и присоветует.

– А ты-то что думаешь об этом? – я кивнула на кофейную банку.