Наследники Белого слона

Они везли на продажу яйца и молоко со своей фермы. Он выстрелил грубияну в затылок, а его братцу, потянувшемуся к охотничьему ружью, развалил выстрелом в упор переносицу. Он ничего не имел против затрясшегося и вмиг поседевшего окончательно старика, но ему не нужны были свидетели.

Яйца и молоко он выкинул на дорогу, чуть подальше от того места, где спрятал в канаве их тела. Классный получился омлет…

***

Старое кладбище заросло высокой травой. Джем добрался туда тем же днём. Он был словно в тумане… Случившееся накануне так на него подействовало, что он стал невменяемым. Помимо душевных потрясений сказались и пытки, и предыдущие ранения. На самом деле Джема Александера больше не существовало. Распад личности, начавшийся с того момента, когда он убил в трущобах Каракаса воришку, свистнувшего где-то священную статуэтку Белого Элефанта, а может, и ещё раньше – когда он первый раз пересек с контрабандным товаром границу – завершился. Джем-Бродяга, наивный мечтательный мальчик, бредящий дальними странами и необитаемыми островами, – умер, и остался лишь тот, второй, что тайком жил в нем доселе.

По дороге, в прилежащем к кладбищу селеньице он украл лопату. Оставив угнанный пикап у ограды, он отправился на поиски могилы. Спотыкаясь и бормоча ругательства, он долго бродил среди покосившихся надгробий, порой забывая, зачем он здесь. Ему мерещились призраки: вон из-за треснувшей могильной плиты подмигивает принц Джалла, а там сверкает зубами красавец Аль Ами, по пятам плетётся и ноет Головастик, а из-за спины его выглядывает хохочущий Чери. Он замахнулся лопатой:

– Пошли прочь! Прочь!.. Я ни с кем не собираюсь делиться!..

Вертясь и отмахиваясь, Джем потерял равновесие и упал. По лицу потекла тоненькая алая струйка – он рассек бровь об острый угол мраморной плиты. От обиды и боли он взвыл по-волчьи, стоя на четвереньках. Это ему вдруг понравилось и он повыл ещё, вкладывая в голос всю накопившуюся злость и остервенение. С трудом поднявшись на ноги и пошатываясь, он замахнулся, чтобы расколоть плиту – и увидел выбитое на камне имя…

Безумие придало ему нечеловеческие силы. Меньше, чем за час, он сковырнул плиту, которую впору было поднять троим, выкопал гроб и разбил полусгнившие доски.

Среди комьев земли и щепы лежали две толстые, запакованные в пластик, тетради. Он тупо смотрел на них, сидя на корточках и не замечая, что по испачканному кровью и землей подбородку текут слюни.

Надорвал обёртку, развернул одну тетрадь. В глаза бросился витиеватый, похожий на арабскую вязь почерк. Дядюшка…

Из-за ближайшего дерева вдруг вывернулся тщедушный мужичонка, потрепанный, сизоносый, и не по масти крикливый:

– Ты чё эт-та наделал здеся, вурдалак?! Могилки, стал-быть, грабим? Люди-и!..

Джем зарычал, по-звериному скаля зубы. Мужичонка опешил на мгновенье, но тут же заголосил еще громче. Джем стремительно бросился вперед и раскроил ему лопатой череп. Крикливый упал, обливаясь кровью, а у него вдруг наступило прояснение:

– Боже! Да что же это я.... – он растерянно оглядел поруганную могилу, бездыханный труп у своих ног. – Нет… нет-нет! – и бросился бежать.

***

У него было немного денег – обшарил карманы убитых им селян. Вернувшись в город, – проверяли плохо, но все подъездные пути были забиты танками, и гражданских пропускали с трудом,– он бросил краденую машину и пешком добрался до центра. Снял номер в гостинице, заперся там и, не раздеваясь, как был, бросился в кровать. Проспал почти сутки и, наверное, спал бы ещё, но его разбудил голод.

Джем глянул в окно, заклеенное крест-накрест белыми полосками бумаги: темно… Позвонил портье, заказал ужин. Вскоре в номер постучали. Он крикнул:

– Оставьте у двери и уходите!..

Выждав, Джем осторожно приоткрыл дверь и, не высовываясь, рукой подтянул к себе поднос. Закрыв дверь на ключ, он опустил добычу на столик. Приподняв крышку супницы, тотчас с вскриком уронил её на пол: на него смотрела отрезанная голова Бесцветного… Отбежав к окну, он обернулся: над супницей мирно курился легкий дымок. Он поднес руку ко лбу: да у него жар!..

Аппетитный вид омлета вдруг напомнил ему утренний натюрморт из разбитых яиц и пролитого молока, и его вырвало. Тогда он скинул опорожненный поднос на пол, туда же отправилась испачканная постель. Потом он снова уснул…

На этот раз его разбудил телефонный звонок. Очнулся, весь в поту, чувствуя неимоверную слабость. Но ему стало лучше. Крепкий сон – лучшее лекарство. Опасливо покосившись на телефон, стоявший у кровати, Джем решил не отвечать: наверняка, это Лейтенант. Кто ещё мог его выследить?.. Но потом неожиданно для себя передумал:

– Посмотрим, какой ты сделаешь ход, голубчик!– пробормотал он.

– Джем?.. – голос в трубке не принадлежал проныре-легавому.

Джем похолодел, одновременно чувствуя, как сердце заколотилось в радостном испуге.

– Дядя?!

– Я жду тебя сегодня на старой ферме.

– В самом деле? – усмехнулся Джем.

– Я дам тебе половину в обмен на свои дневники. Ты уедешь и постараешься не попадаться мне на глаза. Мир за мир.

Джем решил, что пора самому диктовать условия.