Наследники Белого слона

Да, после того как я выписалась из больницы, я кое-что сделала. Например, навестила некоего Кагича – обладателя ласкового мурлыкающего голоса. Это с ним Джем разговаривал по телефону и его же он узнал на одной из фотографий в Сониной коллекции – помните те "картинки", что нашел Дрипс?.. Я застала Кагича в компании печально знакомой мне личности яркой средиземноморской наружности – и после того, как в дело вступил Луизин пистолет, двумя мерзавцами на свете стало меньше. Вообще-то, я не собиралась стрелять – я даже и не знала, что буду делать и что говорить, но эта штука все решила за меня – ей нравилось убивать. Там оставалось ещё два патрона, и я выкинула пистолет с моста в реку. Падая, он несколько раз перекувырнулся в воздухе и выпустил в меня оставшиеся заряды, – к счастью, мимо.

Но знаете, хоть и сказано было: "Мне есть мщение и Аз воздам…" – я не чувствовала после этого на себе греха, ведь у Всевышнего и так много дел. Потому-то я и засмеялась в ответ на ее угрозу.

– А Серж?.. – вдруг ехидно спросила Ведьма.

– Что – Серж? – не поняла я.

Бедняга Серж, я почти о нём не вспоминала…

– Серж, которого ты – уби-и-ла! – пропела она и вытащила из кармана… Дрипса.

Он посмотрел на меня своими крохотными голубенькими глазками, поморгал, и виновато отвернулся.

– Прости, – чуть слышно прошептал он, – но она грозилась съесть мою Дрипзеттушку, и я ей всё рассказал…

– Что ты ей рассказал?! – воскликнула было я, и тут-то всё и вспомнила.

***

В тот вечер когда я была в кафе с Б.Б, между мной и Сержем произошла ссора… Как? Очень просто. Ведь я тоже умею раздваиваться…

Мы с Б.Б сидели за столиком, и я увидела в окно, что подъехал Серж. Он вошёл в подъезд, а я не могла уйти сразу: Б.Б. был так встревожен, что мне было неловко бросить его вот так сразу.

И вот я сидела и все мысли мои были заняты Сержем, я даже не слышала, что говорит Б.Б., и что происходит вокруг. А потом я вдруг… очутилась у себя в квартире. Серж очень удивился, увидев меня. На столике стояла початая бутылка дорогого вина и он уже успел к ней приложиться…

Серж сказал, что собирается жениться. На Амалии… Ну, та моя коллега-бегемот, которой привалило наследство. Это было так неожиданно – ничего не предвещало нашего разрыва!.. Оказывается, они спелись ещё на той вечеринке, когда я представила его коллегам, и вся эта ложь продолжалась уже долгое время. Он и на аборте настоял, как выяснилось, потому что не хотел себя связывать: дескать, он слишком благороден, чтобы оставить женщину в положении.

– Поверь, – ласково говорил он, доверительно глядя мне прямо в глаза, как и положено между близкими, – мне так нелегко: она ведь – уродина, хоть и с деньгами… Не представляю, как я буду с ней жить! Но мы будем продолжать встречаться, правда, малыш? Какая, собственно, разница? Между нами всё останется по-прежнему…

Возможно, в другой ситуации я бы отреагировала гораздо спокойнее. Не в моих привычках навязываться, да и вообще – скатертью дорога!.. Но ведь по его настоянию я лишилась своего единственного, Богом посланного шанса стать матерью! Неужели он не мог во всем признаться до того?! Дескать, милая, я не хочу этого ребёнка потому, что у нас с тобой уже ничего не будет… Но он-то говорил совсем другое! Говорил о любви и нашем будущем!.. Зачем он врал?! Ведь уже знал, что не останется со мной, – да чёрт с ним, обошлась бы и без него! – как знал и то, что, сделав аборт, я больше не смогу… Я была зла на себя – почему я такая дура? – зла на него… Нет, ложь. Больше всего я была зла на себя. Это было моё решение. И я себя – ненавидела!.. Как я могла? Как?!

И леденящее осознание непоправимого, горечь предательства, обжигающая ненависть, – всё сплелось в тугой пульсирующий комок! В такую невыносимую боль!..

И меня обуяло бешенство!.. Как я не обратилась в пепел от собственной злобы?.. Я что-то выкрикнула ему в лицо и грохнула об пол бутылку с вином, а он стоял и улыбался, полагая, что представляет собой большой кусок очарования. Эта его улыбочка довела меня просто до белого каления, и когда он сунулся было ко мне с нежностями, полагая, что больше и говорить-то не о чем, – я его оттолкнула… Он не удержался на ногах и упал, а я… Я неожиданно снова очутилась в полутьме вечернего кафе и, стараясь унять бешено колотящееся сердце, не могла понять: наяву ли это всё было?! Б.Б ещё, кажется, сказал, что у меня очень странное выражение лица, – посмотрел бы на своё!

Так мы и сидели в тот вечер – двое медленно сходящих с ума, запутавшихся в собственной жизни. Потом я заставила себя все забыть…

***

– Ну, так что? – торжествующе воскликнула Ведьма, когда она очнулась.

– Чего ты хочешь? – безжизненным голосом спросила она.

Ведьма засуетилась, мгновенно растеряв напускную спесь и самодовольство. Хищно облизав остреньким язычком пухлые губы, она страстно выдохнула:

– Пусти меня туда! Я ведь всё-ё знаю… Я ещё тогда знала, кто ты!

– О чём ты? – вяло удивилась она.

– Не притворяйся! Я говорю о твоих снах! – в руках Ведьмы жалобно запищал Дрипс.

Ах, сны…